В поисках равновесия

У одной моей знакомой пятеро детей. А еще у нее есть соседка по даче. В силу известной территориальной незащищенности — когда дело было, строить заборы в четыре человеческих роста еще не начали — у соседки имелась возможность воспитывать этих самых пятерых детей. О своих усилиях и их результатах она регулярно докладывала нерадивым родителям. Что они делали с детьми вне дачного сезона — без соседкиного пригляда, — даже страшно себе представить. Но, несмотря ни на что, все пятеро выросли полноценными членами общества. Соседку вся семья вспоминает до сих пор — как образец педагогики, не замутненной опытом. Но это я так, к слову.

Раньше и с детьми, и с педагогикой все было более-менее понятно: семья и школа, дворец пионеров и доктор Спок в качестве единственного привлеченного со стороны авторитета. Теперь непонятно ничего. С одной стороны, есть школа, по-прежнему во многом советская, с другой — множество психологов и педагогов, заграничных и российских, которые дают иногда прямо противоположные советы. Между всеми этими людьми, каждый из которых тянет в свою сторону, собственно, и существует семья.

В последнее время чаша весов явно склоняется в сторону импортных психологов: многие родители только их и слушают. Но, как показывает практика, слышат все равно что-то свое. Вообще, если бы не эта самая практика, мы наверняка понимали бы все верно. Но стоит начать воспитывать — и дети все равно получаются какие-то наши, на иностранных совсем не похожие. Кто-то склонен считать, что это плохо: иностранцы раскованнее и как будто счастливее, кто-то — за патриотизм во всех его проявлениях. Интересно, что дети тех и других, вырастая, все равно больше смахивают друг на друга, чем на каких-нибудь французов или англичан.

Радоваться этому или огорчаться? Некоторые, например, счастливы, когда их за границей за иностранцев принимают. И вечно шикают друг на друга: не говори громко — так только наши делают, не заказывай вечером капучино — это чисто русская привычка.

Конечно, у всех есть комплексы. И распространяются они не только на кофе. Всем нам, к примеру, давно объяснили, что в ребенке нельзя видеть самого себя, только более удачливого. Но можно без конца говорить: «Мой ребенок — это не я сам более удачливый, это отдельный от меня человек!» А потом взять и отдать парня на футбол, потому что сам играл когда-то хуже всех во дворе или наоборот — лучше всех, а теперь футбол только по телевизору, а в жизни одна маркетинговая стратегия: пусть хоть он забивает, как Аршавин! То есть это, конечно, не произносится ни вслух, ни про себя, но где-то там, глубоко и далеко, подразумевается.

Вот и я свою дочь хочу воспитывать не так, как меня воспитывали, а как считаю нужным. И поэтому думаю, что я — молодец. Думаю-думаю, а потом ка-а-ак рявкну таким знакомым до боли голосом что-нибудь непедагогичное… А потом — опять молодец.

Интересно, что заграничные родители воспитывают своих детей как-то иначе. И я знаю почему. У них нет оправдания, не на что валить. А нам есть. Во-первых, у нас было советское прошлое. А у них не было. Нет, у некоторых было, но не у всех и не такой степени тяжести. И во-вторых: у них не было советского прошлого. И в-третьих. То есть они не стояли в очередях, не ходили всем классом в одинаковых красных сапогах, купленных в «Детском мире»; они не знают, что такое фирменные джинсы, пионерская линейка, товарищеский суд и коммунальная квартира. Они даже в очереди на паспортный контроль в аэропорту стоят не как мы, сопя друг другу в затылок и пихаясь локтями, а на приличном расстоянии друг от друга, соблюдая privacy. При встрече у них принято говорить, что все хорошо. И к детям они относятся как к людям уже лет сто, и не ущемляют их прав, и не делают им замечаний, и не унижают, и не…


Вот вы требуете от ребенка, чтобы он обязательно съел обед из трех блюд и желательно ничего не оставил на тарелке? Оказывается, это потому, что ваши старшие родственники пережили голодные времена. И на подкорке у вас записано, что есть досыта — большое счастье, которое может закончиться в любую минуту. Вы считаете возможным диктовать сыну-подростку, как он должен одеваться? Это советское. Чем жестче внешние социальные границы, тем более размыты границы индивидуальные, и наоборот, объясняет психолог Мария Федорова. Ощущать своего ребенка частью себя, переживать его успехи и неудачи как свои — свойство родителя, имеющего опыт проживания в тоталитарной стране. Именно по этой причине мы так часто одергиваем детей и делаем им замечания по пустякам.

А они там воспитывают своих детей в атмосфере любви и спокойствия, независимости и толерантности — и получают прекрасных новых людей. И, лежа с ними бок о бок на одном пляже, мы не можем не слышать, как они не орут на своих, и не можем не видеть, как иностранный папа играет со своими детьми в спортивно-развивающие игры, а наш папа снова идет за бухлом к кранику all inclusive, а трезвая злая мама орет что-то вроде: «Выйди из воды сейчас же! Я кому сказала — немедленно!»

С другой стороны, ведь не все орут. Не надо сгущать краски. Те, кто не орет, обычно учат. Три языка плюс коньки и музыкальная школа.

И все своим детям помогают, ну, почти все. А как же? Ведь липучки на кроссовках такие неудобные, программа в школе такая сложная, квартиры такие дорогие… и далее везде со всеми остановками.


А кто сказал, что взаимопомощь — это плохо? И что вообще получается из человека, если на него никогда не орать? Или не учить насильно? Или отдать его не на футбол, как нормального парня, а выпиливать лобзиком, потому что он хочет именно лобзиком, несмотря на то что это совершенно идиотское занятие? Об этом можно сколько угодно размышлять, но верный результат будет известен — если вообще будет — не скоро. Можно, как обычно, спросить у психологов, какое бывает воспитание и к чему оно приводит. Или уже привело. Но психологи тоже не все знают.

Чтобы разобраться в ситуации, я стала спрашивать российских и иностранных родителей, чем наше воспитание отличается от ненашего. Получилось что-то вроде классификации. Субъективной, конечно.

Главное — здоровье
После бассейна одна женщина долго промокает своему сыну уши. Никто не промокает — уши сами успеют высох­нуть, а она промокает. Потом закладывает ребенку в уши вату. Дело в том, что четыре года назад у мальчика был отит и теперь его надо очень беречь. Мальчика конечно, а не отит. Эта мама не одна такая. И нечего хихикать! Нам всем известно от врачей, что организм младенца хрупок и до прививок ребеночка лучше вообще не выносить из дома… А какая мать не узнала еще в роддоме, что есть нельзя ни красного, ни зеленого, ни желтого — можно только картошку, иначе у младенца будут колики? Ребенка до трех лет — хотя лучше, конечно, до пяти — не вывозить за пределы родной средней полосы, а потом если вывозить, то на 21 день и ни секундой меньше! Сквозняков быть не должно, ни за что! Не промочи ноги, не ешь немытое! 

Главное — образование
Я знаю сеть детских обучающих центров, довольно-таки популярную, которая предлагает занятия иностранным языком с детьми начиная с рождения. Выезд педагога на дом! Это же апофеоз (или апогей?) раннего развития. А раннее развитие — это ни с чем не сравнимая по привлекательности штука. Бывают такие взрослые, которые в перерывах между разведением молочной смеси уклеивают всю квартиру карточками с буквами и словами, чтобы ребенок научился читать как можно раньше. Я видела в интернете много отзывов о детях, которые начали читать то ли в два, то ли в полтора года. Правда, сама ни разу таких не встречала. А еще одна моя знакомая — у меня, надо сказать, прорва знакомых — повела свою дочь к психологу: что-то девочка стала плохо спать и часто жаловаться на самочувствие, стала бледненькая и грустная. Так вот, психолог велел не заниматься с ней больше математикой. В четыре года, сказал он, Петерсон для первоклассников — это рановато.

 Главное — воспитание
«Не смей перебивать старших!», «Не пререкайся!», «Я тебе покажу!», «Я тебя отучу…», «Ты у меня получишь…» — таков краткий перечень наиболее употребимых выражений в случае, если ребенок подвергается авторитарному воспитанию. То есть авторитет родителей вбивается непосредственно в мозг железным голосом, а иногда и во все прочие места — железной рукой.


Вообще говоря, на первых порах это дает очень неплохие результаты. При случае — где-нибудь в гостях — всегда можно ввернуть: «А мои игрушки за собой всегда сами убирают» или: «А вот мой сын так со старшими не разговаривает». Но тут, конечно, нужен характер с большой буквы. И никогда не расслабляться! Гнуть свою линию и все тут. Ребенок должен быть послушным, тихим, аккуратным и учиться на одни пятерки. Ни шагу в сторону от идеала!

Главное — ребенок
Случай полного растворения в любимом описан еще Антоном Палычем. Происходит такое чаще всего с женщинами. Например, когда мама подростка жалуется подруге: «Нас бросила девочка!» С одной стороны, жизнь при таком раскладе разнообразна вдвойне. С другой — вечная борьба с возрастающим год от года сопротивлением. Но тут можно подключить авторитарные методы, поорать от души, наконец. Ведь в самом деле: я ему — всю свою жизнь, молодость, карьеру, свободное время… Даже в парикмахерскую некогда сходить… При такой методе воспитания крик: «Я тебе всю жизнь отдала!» заставляет вздрагивать только соседей. Зато можно ощутить себя по-настоящему героической матерью. А не в этом ли и состоит основное призвание женщины?

Главное — любовь
Даша и ее муж Алекс (британец) воспитывают свою дочь на паритетных началах. В теории они вроде бы едины, а на практике, признает Даша, случаются расхождения.

И вот какая удивительная история произошла с друзьями Даши и Алекса. Их дочь лет пяти-шести получила в подарок пижаму. И поняла, что о такой пижаме она мечтала всю жизнь. С этого памятного дня девочка решила жить в пижаме. Благо время года было теплое. Она ходила в ней на прогулку в парк, ездила с родителями за продуктами в супермаркет, спала, затем, не снимая, отправлялась в пижаме в детский сад. И так неделю. Потом переоделась.

— Я бы поуговаривала, а потом и треснула как следует, но в пижаме на улицу не повела бы, — честно признается Даша.

— Это бывает с детьми, в конце концов пройдет, она переоденется, — философски замечает Алекс. — Ничего страшного.

Главное — семья
— Испанцы воспитывают детей всей семьей, — рассказывает Лена, у которой муж испанец. — Участвуют все: бабушки, дедушки, тетушки и троюродные сестрицы. На пляж и на прогулку собираются не только мама, папа и дети, но и все ближайшие родственники. Туристы из Северной Европы удивляются: чего они ходят такой толпой? А просто это — семья.

Новость о том, что у ребенка прорезался очередной зуб, молниеносно распространяется среди ближней и дальней родни. Детей балуют, наряжают, закармливают сладостями. Посидеть с ребенком с радостью согласится не только родная бабушка, но и троюродный дядюшка. На завидный статус ребенка могут также претендовать холостяки и незамужние дамы — родители подкидывают им с пенсии деньжат.

Главное — смысл жизни
Я знаю такой случай: одна женщина два года подряд играла-играла в развивающие игры, а еще варила-жарила-парила-гладила-мыла-убирала и была Женой с большой буквы, а Матерью с еще большей. И тем гордилась. То есть само­оценку повышала. А потом как-то уложила она ребенка спать, достала из шкафчика бутылку водки, накатила сто грамм… и стало ей легче. А потом заметила, что если и с утра — сто грамм, то поход на детскую площадку уже не так нервирует. А потом муж принюхался… но оказался понимающим: быстро нашел няню, и пошла женщина работать. С тех пор по дому она ничего практически не успевает и в образцы не годится, но, выбираясь раз в неделю с ребенком на детскую площадку, чувствует себя совершенно счастливой. Будучи при этом абсолютно трезвой.

Постскриптум
Есть такое французское изобретение — «дуду»: мягкая тряпичная игрушка, зайчик например, или медвежонок, которого подкладывают новорожденному в кроватку. Дети их сосут, обнимают, спят с ними и вообще проводят весь день. В конце концов «дуду» приобретает довольно потрепанный вид. Многие так и отправляются с «дуду» или с соской в школу. Ну не хватает ребенку внимания! Там эту проблему даже на телевидении обсуждают.

— Я когда первый раз попала во Францию, то была в восторге, — рассказывает Ольга. — В том числе от роди­тель­ско-дет­ских отношений. Взрослые ходили по улице прямо как юные влюбленные: за ручку или в обнимку, а дети — слегка в стороне, как бы сами по себе. И никто никому не мешал.

Ольга говорит, что француженка прямо из роддома, с младенцем в автомобильном кресле, может поехать с друзьями в ресторан выпить за успешный исход дела бокал-другой шампанского. Через два месяца маме пора на работу, а ребенку — в ясли или к няне. У нас теперь тоже многие женщины так делают. Особенно если на работе платят нормально. С одной стороны, бедное дитя, а с другой: кто сказал, что мать, сидящая дома «до трех лет», — счастливейшая из женщин, а не издерганная неврастеничка с горшком в одной руке и тряпкой в другой?

Так что, моя знакомая Ольга, живущая во Франции, старается соблюдать золотую середину: «дуду» ребенку не купила, но и замечаний ему по пустякам старается не делать. Впрочем, результат трудно предсказуем.