Почему россияне так любят обижаться на правду?

Слова им не скажи – сразу обижаются. Не за себя – за объект своих политических симпатий. В любой критике им видится разнузданная травля, в любой иронии – глумливое издевательство. Политическая принадлежность роли тут особой не играет. Повышенные трепетность и нежность характерны и для любителей власти, и для поклонников оппозиции.

Если, например, задаться вопросом о том, к чему Бориса Немцова понесло в Сочи и не надоело ли ему, как и большинству его соратников, вновь и вновь исполнять роль битых на выборах демократов, то тут же прозвучит укоризненное: не стыдно ли хулить оппозицию? Ей ведь и без того несладко. Тоталитаризма хотите?

А если поинтересоваться, для чего «Единая Россия» старается раздать свои партбилеты всем сколько-нибудь известным деятелям культуры, то тут же также укоризненно одернут: к чему это, зачем эта травля, ведь альтернативы особой ни этой партии, ни ее вождю нет. Хаоса хотите?

Предположение о том, что коммунисты за последние 13 лет ни разу не собирались выиграть выборы, хотя исправно в них участвовали, грозит обвинением в пещерном антикоммунизме и желании вернуться в начало 90-х. На Мавзолей покушаетесь?

Утверждение о «неправильно расставленных акцентах» одинаково уверенно произносят и радикальный оппозиционер, и твердый путинист. Тут, кстати, обида приправлена желанием помочь с акцентами. Надо же их расставить как следует.

Винить общественно активных граждан в повышенной эмоциональности как-то даже и неловко. Их нервная реакция на критику – следствие специфических отношений в общественно-политической сфере.

Практически любая политическая структура в нашей стране выстроена по модели «вождь – ближний круг – дальний круг – масса сторонников». Отход вождя от общественных дел, как правило, сопровождался упразднением самой структуры: ведь если ему не надо, то и всем остальным тем более не нужно. Существование внутренних оппонентов формально допускалось, но на практике в лучшем случае не приветствовалось. В самых демократических партиях внутреннюю оппозицию обычно гнобили до полного политического истребления, уделяя ей внимания больше, чем политическим оппонентам. «Единую Россию» в ее нынешнем виде можно было создать на базе практически любой партии.

Случившееся несколько лет назад разделение политических структур на вечную власть и вечную оппозицию только усугубили внутриорганизационный авторитаризм. Сегодня партийная система представляет собой цепь невесть кем осажденных крепостей. Одни обороняют власть, другие – близость к ней, третьи – право считаться оппозицией. Поскольку никакой смены позиций не предполагается, для руководителей самое главное – поддерживать боевой дух во вверенных им подразделениях.

Существующая модель устройства политических структур предполагает трепетное отношение сторонника к вождю. Лояльные лучше, чем эффективные, а восторженные даже лучше, чем лояльные. Никак иначе и быть не может. Вождей должно почитать так же, как 20 лет назад школьницы старших классов почитали солистов «Ласкового мая». И вот представьте себе, что могло произойти, если бы в присутствии группы этих любительниц Юрия Шатунова кто-то бы вслух усомнился в его вокальных способностях. Порвали бы, без вариантов.

Так что с общественно активными гражданами нам, можно сказать, повезло.

Они просто обижаются. По мере сил и имеющихся административных возможностей.

И просят поправить акценты.