Победить глобализацию можно только ее альтернативным вариантом

Глобализация - это объективный процесс интернационализации всех сторон политической, экономической, социальной и культурной жизни.

Этот процесс начался вовсе не тогда, когда руководство США, после "окончания холодной войны", заявило о своей доктрине глобализма (от которой оно, впрочем, отказалось примерно к весне 1999 г.). Этот процесс идет уже несколько столетий. Просто сегодня он выходит на новые этапы своего развития и приобретает новые формы.

Ему можно симпатизировать или не симпатизировать, но данный этап исторического развития объективен и неизбежен. Можно противостоять ему силами той или иной более или менее самодостаточной страны, можно его в большей или меньшей степени тормозить, но его нельзя ни остановить, ни повернуть вспять.

Все успехи, которых можно добиться в этом отношении, обманчивы. Чем больше та или иная страна может отделиться от этого процесса, тем более оторванной она становится от исторического процесса, и тем более слабой перед угрозами, исходящими от остального мира.

То, что на самом деле можно выбирать в рамках этого процесса - это быть его объектом, или быть его субъектом. Быть тем, кто этим процессом в известной степени управляет, его лидером и законодателем, или тем, кем этот процесс управляет, кому он диктует свои правила. Быть ведущим или ведомым. Точнее - быть в авангарде процесса, придавая ему устраивающие тебя очертания, быть в арьергарде, принимая навязываемые тебе очертания, или просто лежать под колесами истории.

Иногда современный процесс сметания суверенитетов сравнивают с соревнованием Спарты и Афин, боровшихся друг с другом за влияние и утверждавших в других греческих городах-государствах либо афинскую демократию, либо спартанскую олигархию. Тем самым хотят напомнить о том, какова же оказалась участь обессилевших в борьбе центров тогдашнего мира, в результате оказавшихся провинциями совсем иного субъекта античной "глобализации". В перенесении на нашу эпоху предлагают оставить Америке роль не то одного, не то другого из этих центров, а России - сосредоточится на роли мирового защитника суверенитетов всех страдающих от глобализации стран. Отсюда, в частности, говорится о том, что Америка покушается на суверенитет Украины, затягивая ее в НАТО, а Россия - защищает этот же суверенитет, отстаивая внеблоковый статус Украины. И этот путь борца за мир суверенных государств предлагается РФ, как модель ее мировой политики.

Отчасти эта идея похожа на все прежние мировые устремления России. Роль "защитницы" и "освободительницы" была для нее традиционной: боролись за освобождение славян от турок, буров от англичан, мирового пролетариата от мировой буржуазии, мира в целом от фашистского нашествия.

В этом контексте данная роль в общем-то вполне достойна. И даже соответствует традиционному российскому мировосприятию.

И как раз в силу двух последних обстоятельств, обозначающих привлекательность этой роли, она вредна. Вредна и ошибочна.

Она вредна, в первую очередь, потому, что на деле является обоснованием бездействия или пассивности внешней политики России. А во вторых потому, что в отличие от перечисленных сюжетов, предлагает поддерживать не то, что жизнеспособно, а то, что обречено.

Славяне против турок, буры против англичан, пролетариат против буржуазии, демократия и гуманизм против фашизма: это все были восходящие потоки истории. Это была так или иначе борьба будущего против настоящего и прошлого - даже когда последнее, в виде фашистского контрмодерна, переходило в контратаку.

Суверенитет против интернационализации - это объективно нисходящий поток. Это сопротивление прошлого будущему. И оно в таком качестве не может победить.

Установка на такую роль ошибочна. В первую очередь по своим посылкам, в частности, историческим. Спарта и Афины оказались повергнуты не той или иной страной - носительницей идеи суверенитета. Они не стали равными среди утвердившихся в историческом постоянстве греческих городов. Они, как говорилось, стали провинцией. Сначала македонских царей, затем - Великого Рима. Если в этом и можно видеть торжество идеи суверенитета - македонского или римского - то не в большей степени, чем бабочка является победой идеи куколки. Противостоять глобализации может лишь сильный суверен. Суверен, оказавшийся сильнее носителя идеи глобализации. Но, став сильнее глобализации, он неизбежно сам станет носителем другого варианта этой же идеи.

Если бы в античном мире нашлось государство, решившее посвятить себя защите суверенитетов окрестных городов, что оно должно было делать? Давать деньги и посылать на помощь свои войска. Но с какой стати оно стало бы это делать, не получая в ответ от соседей той или иной формы компенсации?

Хорошо суверенное государство, сохраняющее свою суверенность исключительно под сенью мечей соседа... Обычно это называется вассальными отношениями. И причем здесь суверенитет?

Зачем это одному, и зачем это другому? Рано или поздно такое защищенное "суверенное государство" решило бы либо объединиться с его защитником, либо, наоборот, отказаться от столь назойливой помощи и включиться в процесс "глобализации" - то есть стать частью иного государства, предлагающего ему свою модель развития.

Все те республики СССР и его бывшие союзники, которые при поражении этого специфического очага глобализации требовали суверенитета, перестав быть частью одного глобализирующегося пространства, стали торговать своим "суверенитетом" ради того, чтобы стать частью другого. Больше всех о "суверенитете" говорили прибалтийские республики, Армения, Грузия, Молдавия и Украина. Меньше всех - Средняя Азия, Казахстан и Белоруссия. Элиты первой группы (за исключением Армении) вовсе не хотят сохранять свой суверенитет, а стремятся стать частью либо сателлитами западной системы. Тем временем вторая часть сохраняет тот или иной вариант суверенитета, но тоже не прочь была бы вернуться назад.

Поляки, чехи, прибалты уже давно отреклись от своего "суверенитета". Суверенитет в современном мире - это товар, который некий государственный субъект имеет возможность продать некому субъекту глобализации.

Что значит "стать защитником суверенитета"? Это значит дать возможность какому-либо протосубъекту притворяться субъектом и повышать цену его "суверенитета", ту цену, за которую он может продать этот товар некому глобализирующему соискателю.

А что значит защищать его "суверенитет"? Это значит вкладывать свои ресурсы в последний, то есть передавать данному протосубъекту ресурсы, позволяющие ему продать свой суверенитет в совокупности с этими ресурсами, то есть - торговать той помощью, которую ему оказывают.

Если некому государственному и цивилизационному субъекту не нравится вариант глобализации, который утверждает в современном мире другой цивилизационный субъект, он вовсе не должен винить во всем глобализацию. Он должен разобраться, почему он выступает против этого варианта.

И тогда, скорее всего, окажется, что он против именно потому, что сама предлагаемая модель не отвечает его представлениям о желаемом облике общества. Потому что, если она им отвечает, его общество рано или поздно ее примет. Но если она расходится с его представлениями о должном, он должен сформулировать, какой модели желает для себя. То есть - сформулировать проектную альтернативу.

И если она оказывается лучше и эффективнее с точки зрения современных представлений об общественной жизни, он может говорить тем, кто остался объектом глобализации: "То, что предлагают вам, не устраивает нас потому-то и потому-то. Подумайте, а вас-то оно устраивает? И что, в конечном счете, вас устраивает больше: та модель, против которой уже бунтует полмира или та, которую мы предлагаем с учетом недостатков первой? И если вы согласны, что наша лучше, то мы, как субъект этого варианта глобализации, как демиург этой модели мира, берем вас в наш мир, предлагаем стать участником нашей субъектности".

Но, разумеется, необходимо сопровождать это предложение всем объемом средств воздействия реальной политики, а не ограничиваться ролью вечного просителя. Потому что и другой субъект глобализации вовсе не ограничивается этой ролью.

Короче говоря, если кто-то принял на себя роль Афин (Спарты) современного мира, надо не отходить в сторону с наивными рассуждениями о значимости суверенитета, а стремиться стать Римом.

В конечном счете, если Россия не хочет, чтобы Украина стала сателлитом Запада, она вовсе не должна бороться за ее суверенитет. Бороться за суверенитет Украины - это значит давать ей возможность дороже продаваться вместе с ним Западу. Она должна бороться за включение ее в свой проект глобализации, в конечном счете за восстановление разделенного государственного единства. А для этого надо убедительно показать, чем совместная жизнь лучше раздельной, а также помочь тем на Украине, кто является сторонником такого воссоединения и предлагаемой модели развития, и преодолеть сопротивление тех, кто выступает против.

Глобализацию можно победить только на глобальном уровне, то есть только альтернативной глобализацией.

И если предлагаемый сегодня известным субъектом наличный вариант глобализации плох, его можно преодолеть, только предлагая альтернативный.