Прошло пять лет... (ФОТО)

Прошло пять лет... (ФОТО)

В стране и миреВ стране
Что происходит с судьбами людей, за которыми перестает следить общество.

Истории, шокирующие нас, вызывающие гнев и сострадание, происходят постоянно. Мы следим за ними, не отрываясь, дни, недели, иногда месяцы. Но в конце концов все они перестают нас интересовать, сходят сначала с первых, а потом и с последних полос новостных изданий. Что происходит с героями этих событий, когда фокус общественного интереса смещается и журналисты разъезжаются? Мы представляем десять таких историй, две из них подробно: корреспонденты «РР» съездили к Андрею Сычеву, пять лет назад из-за издевательств армейских дедов потерявшему обе ноги, и в Междуреченск, прошлой весной сотрясавшийся от шахтерских волнений после аварии на шахте «Распадская».

Андрей Сычев живет в Екатеринбурге с мамой. На другом конце города живет его сестра, он ездит к ней нянчить годовалую Полину и чувствует себя нужным — своей семье. Пару месяцев назад Андрея пригласил один центральный канал. На программу про дедовщину. Когда ведущий попросил Андрея рассказать, что с ним произошло, он пошел красными пятнами. Домой возвращались молча — лучше бы не приезжали.

Два возвращения с того света

Андрей. Нянька

Андрей сидит с племянницей. Он — хорошая нянька: терпеливый, спокойный, добрый. Мама устроилась на временную работу — фасовать подарки: двух пенсий на жизнь не хватает. Вот Андрей бабушку и подменяет. Племянница его все время отвлекает. Ей 11 месяцев, она то плачет, то хочет слезть на пол, то просит пить, то роняет соску. Чтобы поднять ее, он должен склониться вниз, перегнуться к полу. Но когда у тебя нет ног, с коляски легко упасть. Он наклоняется медленно, осторожно.

— Ну Поли-и-ина! — тянет он.

Может ли человек привыкнуть к тому, что с ним произошло? Может ли найти новую цель жизни? Теперь у Андрея есть все: своя комната, спортивные тренажеры, компьютер, видеокамера и собака. Но нет интереса.

— Только один раз я видела, как у него загорелись глаза, — говорит его сестра Марина.

Это было, когда один немецкий журналист научил его монтировать видео. Этот хороший, умный немец думал, что дает Андрею средство прокормить себя, а может, даже и смысл существования. Он устроил Андрея и его маму в общежитие при католическом костеле на Малой Грузинской в Москве, каждое утро стаскивал его со второго этажа на своей спине и вез к себе в студию. Андрей монтировал, у него получалось. Он становился счастливым: у него появлялось будущее.

Екатеринбург — большой город, да? Как вы думаете, сколько в Екатеринбурге телеканалов? С десяток. Его не взял на работу ни один.

Работать нравилось? Ну да, нравилось. И хорошо получалось? Вроде получалось, говорит Андрей.

— Когда меня учили, стоял телевизор: смотрели новости и тут же говорили, где неправильно смонтировано, и тогда я тоже начинал замечать. Например, приближение кадра и удаление нельзя вместе ставить, подряд. Наехал, потом что-то другое, потом только удаление можно поставить.

— Говорят, ты до армии хотел быть автомехаником?

— Ну, типа да.

— Ничего не придумал себе близкого к этому?

— Да я даже не знаю, чего придумать.

— Но монтаж тебе интересен? Был азарт?

Усмехается.

— Не знаю, какой азарт. Просто интересно это все делать — искать, кадры вставлять какие-то, эффекты добавлять, переходы… И в студии, конечно, интереснее, чем дома сидеть.

Он говорит открыто, просто и дружелюбно, пока не доходит до других тем, от которых замыкается.

Мама. Судьба

У Галины Павловны четверо детей. До Андрея она уже родила трех дочерей и больше не планировала. Но муж очень хотел ребенка. И она рискнула, подумала: а вдруг мальчик.

— Родился мальчик, и вот так неудачно... Хорошо, муж-то хоть умер, не видел ничего, а я — мучайся, страдай до смерти...

Недалеко от части, где служил Андрей, была деревня. Женщины из той деревни продавали солдатам самогонку. Галине Павловне хочется им в глаза посмотреть: о чем думали?

— Новобранцы накрыли на стол, а деды были напитые еще раньше, — рассказывает она то, о чем не может говорить Андрей. — Естественно, новобранцам не налили. В три часа им сказали: все убрать, отбой. Легли спать. Потом, говорит, подходит к нему этот Сивяков (сержант, покалечивший Андрея. — «РР») и говорит: давай выйдем. Он не шел с ним на контакт, и тот старался каждый раз его зацепить. Я ему потом говорю: надо было хоть раз его хорошо... не знаю, не побить, но голос подать.

— Слишком правильный он у вас?

— Андрей — он вообще такой исполнительный, понимаешь. Он старался все делать так, как нужно, по уставу, по закону. Он это с детства соблюдает. Но в армии же живут сейчас не по армейским законам, а по тюремным, действительно. Тридцатого числа мы созвонились, он сказал: «Мы на полигоне, многих забирают, может, приедете, заберете меня тоже на Новый год?» Я говорю: «Как? У меня же материальная ответственность». Просто я не могла бросить кассу с деньгами, собраться и уехать — мне же надо сделать передачу. Просто так совпало. Он понимал, конечно, что я не могу. Видимо, он еще неосторожно сказал мне: «Я не хочу с этими пьяными рожами оставаться на Новый год». И кто-то услышал...

— С тех пор вы много думали об этом…

— Да. Я думала. Господи, какая ж наша работа неблагодарная! Была б на другой — бросила бы, съездила б и забрала. Но, видно, так суждено. Такая судьба наша.

Мама. Жизнь на 4400 в месяц

— …И когда гражданский врач уже ампутировал ему ногу, он сразу мне позвонил — не знаю, где он нашел мой телефон: вы должны срочно приехать, он в плохом состоянии. Вообще, это такой ужас! Я в таком шоке была! Я думаю: может, неправильно позвонили. Он говорит мне, куда ехать. Я думаю: куда я поеду? Двенадцать часов ночи, пурга, автобусы не ходят! Побегала по квартире, покричала — к Марине приехала понянькаться только, — беру свою сумочку, собрали денег, сколько есть. Я говорю: на чем я только поеду?! А доктор: это ваше дело. Приехали, зашли в реанимацию. Он лежал весь опухший, синий, как резиновая надутая кукла. Из такого худого мальчика — когда он пошел служить, он был 60 килограмм при росте метр семьдесят…

Они до сих пор не подали иск против Министерства обороны, не потребовали компенсации за потерянное здоровье и искалеченную жизнь.

— Почему вы не подали в суд?

— За-а-а... ну, в смысле... за что?

— За увечье, за потерю трудоспособности.

— Сама не знаю. Почему-то мы все тогда на самотек пустили. Первый адвокат нам сказал: вам дали квартиру, вас лечат бесплатно, а если дадут два-три миллиона, то из них вычтут стоимость квартиры, лечения, и вы останетесь ни с чем. Это был челябинский адвокат, которого нам дали. А нас ведь действительно лечили в Бурденко, и я боялась, что скажут: мы и так вас лечим бесплатно, а вы еще чего-то хотите. Квартиру дали по личному приказу Путина. Спасибо ему. Мне кажется, что если бы Путин не распорядился, то вряд ли Иванов (в то время министр обороны. — «РР») дал бы квартиру. Может, и то, что шумиха вокруг была, — им некуда было деваться: ездили журналисты, смотрели нашу квартиру, недостроенный дом. Как он мог туда вернуться и жить? Где мне надо было бы со второго этажа его таскать, спускать и топить печки. Все это было опубликовано, донесено.

— А сейчас вы зависите от Минобороны?

— Не знаю. Мы все равно лечимся в военном госпитале. Меняем два раза в год стент — это трубка, идущая из почки в мочевой пузырь. Это не такая дорогая процедура, но начальник отделения нам сказал в этот раз: «А почему вас вообще к нам направили? Есть госпиталь для ветеранов и инвалидов, которые уже не служат. А в этом — те, которые сейчас служат». Я думаю, со временем эти от нас тоже откажутся и отправят нас в тот госпиталь. А у тех нет лицензии на такую операцию.
Константин Саломатин/Agency.Photographer.ru для "РР"

— Я не знаю, можно сейчас подать эти иски или нет, прошло все-таки пять лет, — продолжает она. — Если бы я тогда могла всем этим заниматься, я обязательно подала бы — за моральный ущерб, за то, что не могла работать как раз перед пенсией и не смогла большую пенсию заработать. А теперь у меня пенсия 4400, даже прожиточного минимума нет. Путин обещал к Новому году 8000 минимальную пенсию — где они? Вот квитанция за квартиру пришла — 4530. Я получила пенсию, мне не хватило ее даже за квартиру заплатить. За интернет я ему плачу безлимитку — 500 рублей. Еще за домашний телефон, за сотовый. Сейчас собираем копеечки, экономим на машину, чтобы подержанную купить. Поэтому я ворчу: «восьмерку» отключила вообще, чтобы не звонили. Может, компенсация обеспечила бы лечение и пожизненное содержание. Я как-то раз обращалась к Кучерене — какого-нибудь хорошего адвоката найти в Москве. Он сказал: а вы знаете, сколько стоит в Москве адвокат?

— А сам не захотел взяться?
— Видимо, нет. С нас взять было нечего. И я больше не стала искать. А почему именно к нему? Ну, он приезжал в госпиталь, где Андрей лежал, хорошо говорил и кричал, что надо наказывать. Все поговорили, покричали, на этом все и закрылось. Откуда только у Сивяковых нашлись деньги на двух московских адвокатов? Кто им подсунул? Они сами из Черкасска, мама так же продавцом работает, а папа молоко возит — ну что, они много зарабатывают? Это только Минобороны могло им помочь, чтобы защитить армию, чтобы мы проиграли, а армия выиграла.

— И что, вы смирились?

— Нет. Я иногда в таком состоянии бываю, особенно если у него нет настроения, если я вижу, что он начинает психовать или вообще ничего не хочет, я все это министерство готова расстрелять. Но я не могу ничего сделать. От этого бессилия меня просто трясет. Была бы моя сила, моя воля, я бы подняла все заново. Даже тот Сивяков — что с него взять? Пусть тогда хоть бы оплатил какой-то иск. А то получается — ни министерство, ни Сивяков, ни с кого ни копейки. Люди кулаками помахают — и то иски подают за каждый синячок. А тут полчеловека вернули — и ни одного иска!

Андрей. Пандусы

Этой осенью некоторые газеты вспомнили про Андрея Сычева и написали, что он возглавил общественное движение инвалидов — за то чтобы сделать город удобным для передвижения. На деле все немного не так. Он вообще не лидер по натуре. Хотя именно благодаря Андрею кое-где в Екатеринбурге пандусы появились и еще появятся.

— Хотели подать иски против Министерства обороны и столкнулись с тем, что никуда невозможно заехать — ни в суды, ни в прокуратуру. Начали с этим разбираться: или пандус чтобы был, или дежурный чтобы выходил. Подавали иски, выигрывали суды, и нам обещали, что будут делать где-то пандусы, где-то кнопку вызова дежурного. Многие люди на колясках из-за этого так и сидят дома безвылазно. Некоторые живут в домах, где ни лифтов, ни пандусов.

В комнате Андрея на стене висит диплом за спортивное ориентирование, над компьютером фотография: люди в колясках и без колясок, с воздушными шарами и без, все радостные, и Андрей тоже. Тренировки по ориентированию общество инвалидов проводит два-три раза в месяц, но не все могут на них попасть. Есть социальное такси для инвалидов, но то оказывается, что платить им все равно надо, хотя оно вроде как бесплатное, то выясняется, что заказывать положено за несколько дней.

Мама. Военная тайна

Раз в полгода Андрею меняют трубку, идущую из почки в мочевой пузырь. Все эти годы он ждет операции, без которой трудно сохранять человеческое достоинство. Но врачи в Бурденко пошли на попятный. Операция может вызвать тромбоз, говорят они. Галина Павловна думает, что они просто хотят сэкономить: пластическая хирургия стоит дорого.

— Когда ему сообщили, он вообще был в истерике. Сначала оттягивали, говорили, что еще рано. Потом — что мочеточник не хочет работать, надо его восстановить. Ждали, пока его восстановят, а он не восстанавливается. В конце концов доктор сказал: зачем тебе эта операция? Тебя вообще, говорит, трогать нельзя, любая операция может привести к смертельному исходу: свертываемость крови сейчас плохая, любой тромб может оторваться, а эта операция очень длительная, очень тяжелая. Я для себя вывод сделала: не так они беспокоятся о нем, как о том, что операция очень дорогая. А за нас взялись бы даже в Германии, но им нужны свежие анализы и вся история болезни. А ее нам никто не выдает — дают краткий эпикриз, там на листочке написано, какие операции делали, какие лекарства давали. Но этого мало.

— Прямо хоть кради эту историю болезни…

— Нельзя ее украсть. Знаешь, сколько томов? Каждый раз, когда мы идем, заводят новый том. Они хранятся все в архиве, а кто нас туда пустит? Я высылала в Германию эти эпикризы, а толку-то нету.

История болезни Андрея Сычева — военная тайна. Так немцы ничего и не смогли получить.

Андрей. Авария

— Твоя мама говорит, что коляска у тебя разболталась.

Он усмехается лукаво:

— А мама не говорила, что она разболталась из-за аварии?

— Аварии?!

— В девятом году брали мне машину. Отъездил буквально четыре месяца — и все. Выпал первый снег, надо было родственника отвезти в Краснотурьинск. Летняя резина стояла, выехал поздно, не доехал до дома километров семьдесят — был гололед, встречную машину вынесло на встречку. Я ехал по средней полосе, стал тормозить, меня начало крутить, и тут меня разворачивает, и мы врезаемся! Мы были пристегнуты, а вот машину, конечно, в хлам. А у наших сидений вырвало передние крепления, и они просто отогнулись назад.

— О чем ты подумал сразу после аварии?

— Что попадет мне за машину! Ну, что дома будут ругать, мама и Марина. Домой вернулся только в два часа ночи. Мама-то звонила, но я никак не мог это им сказать.

— А что чуть не погиб, не переживал?

— Да вот именно что нет! За машину больше переживал. Коляска покорежилась — в квартиру меня на руках несли.

— Да, ты парень с приключениями.

— Да вообще! Дважды с того света!

— Что ты чувствовал, когда купили машину?

— Свободу. Что можно передвигаться. Весной снова будем брать.

Мама. Работать ему надо

— Мы говорим ему все: работать надо, Андрей, работать. Не ради денег — ради удовольствия, чтобы не замыкаться в себе. Можно дома сидеть и работать, и учиться можно дистанционно: нанять репетитора, выбрать профессию — хоть адвоката. Но ему не нравится. Он говорит: любимой работы у меня теперь нет и не будет, а заниматься чем попало я не хочу. До армии он учился на автослесаря. А сейчас кому он нужен на коляске среди машин? А нелюбимая работа тоже ни к чему. Я-то хочу, пока жива, увидеть, что он чем-то полезным занимается. Хочется, чтобы он нашел себя. А предлагаешь ему — или психовать начинает, или поворачивается и уходит.

— Потому что он не смирился с тем, что произошло?

— Нет, наверное... Скорее всего, нет. Он старается — как и мы — вести себя так, будто ничего не произошло. Сам себя обслуживает и даже на кухне иногда может что-то приготовить. Но полноценности все равно никакой нет. Все равно ему больно смотреть на сверстников, видеть, как другие молодые парни встречаются с девушками, женятся. И мне больно. Еще больней. Себя начинаю винить: если бы тогда приехала… А может быть, вообще не надо было отпускать в армию. Но это уже все. После драки кулаками не машут. Ничего не вернешь.

Андрей. Просто не знаю

— Сначала с пандусами разберемся, а потом подадим иск против Минобороны.

— Что для тебя справедливость в этом случае? Каким могло бы быть решение самого справедливого суда в мире?

Молчит. Шмыгает носом. Улыбается и шепотом говорит:

— Не знаю...

— А когда человек в отчаянии, что может ему помочь?

Вздыхает. И снова шепотом:

— Не знаю.

— Чтобы кто-то был рядом — это важно?

У него перехватывает горло.

— Что тебе помогло вернуться к жизни?

— Ну, наверное... просто не знаю...

Просыпается племянница. Андрей ставит греть баночку фруктового пюре. Берет маленькую ложку.

— По-ли-на. Полина!

Из другой комнаты раздается грохот — это старший племянник, Роберт, вернулся из школы.

— Ну, хватит там шуметь, она же отвлекается, Роберт!

Из-за угла выползает и замирает посередине коридора яркая игрушка — но Роберта не видно.

— Полина! — зовет Андрей племянницу, уставившуюся на это чудо.

— А-а!

— Давай, чуть-чуть осталось.

Полина крутит головой, и пюре из ложки пачкает футболку. Андрей улыбается девочке.

— Ну ты, хрюнька, пол-ложки только.

— Та-та-та-та!

Он сидит за столом, инвалидной коляски не видно. Он кормит Полину, и в этот момент в нем нет никакого надлома, горя, тоски. Из-за стола не видно, что у него нет ног. И если кто-то увидит сейчас Андрея в первый раз, решит, что это молодой счастливый отец.

 

Болезнь осталась

И все-таки история Андрея Сычева — это история одного человека. А весной 2010-го страна следила за судьбами сотен людей. 9 мая на кузбасской шахте «Распадская» поочередно прогремели два взрыва. Погиб 91 человек. За вспышками метана последовал взрыв недовольства междуреченцев: были и петиции, и марш «на администрацию», и столкновения с ОМОНом. Тогда многим казалось, что начались новые шахтерские волнения, как в девяностых. И даже гипотетическая возможность этого будоражила, привлекала общее внимание. Но сами горняки сникли на удивление быстро, и новости из маленького Междуреченска перестали выходить за пределы Кузбасса. Оказалось, что за судьбами сотен следить еще сложнее, чем за судьбой одного человека.

Судьба «Распадской»

Обугленных руин, в которые в мае превратился один из входов в шахту, сегодня не увидишь: кадры горя и разрушений отправлены в архивы телеканалов. Теперь здесь полным ходом идут ремонтные работы. Сварщики и монтажники круглые сутки возводят очередные метры железобетона, из сугробов торчат новые вентиляторные блоки.

— Основные задачи на 2011 год: возобновление добычи на всех пластах «Распадской» и сохранение конкурентных преимуществ компании, — рапортует генеральный директор Распадской угольной компании (РУК) Геннадий Козовой.

— Геннадий Иванович говорит, что, пока уголь не пойдет, у нас тут не шахта, а собес, — дополняют слова шефа в пресс-службе РУК.

Шахтеры, вскоре после взрыва перекрывшие железную дорогу, скандировали: «Мы — люди, мы не фарш!» и требовали, чтобы их перестали держать за «быдло». Они имели в виду именно отношение к себе руководства РУК. Им мало было экономических требований — они настаивали на отставке Козового, который «относится к ним как к рабам». Мол, именно потогонная система нормативов заставляет рабочих нарушать технику безопасности, ломать датчики метана, что в свою очередь приводит к трагедиям.

Но как только экономические требования были во многом удовлетворены, идеологическая повестка если и не забылась, то во всяком случае перестала обсуждаться за пределами теплых кухонь. Действительно, что касается финансовой ответственности за последствия ЧП, власти и руководство шахты сделали немало: выплатили многомиллионные компенсации семьям погибших, погасили все их банковские кредиты. И пусть кого-то удивляет, что львиную долю компенсаций за частную компанию заплатили федеральный и региональный бюджеты, для пострадавших происхождение денег не столь уж важно.

Оставшиеся в живых также оказались удовлетворены. Зарплата, пока идет ремонт шахты, как и повелел премьер, выплачивается полностью (а не две трети, как планировало руководство шахты). Вдобавок увеличена доля фиксированного оклада в заработной плате, да и сама она выросла до 40 тысяч (хотя и несколько лукаво: не для всех, а лишь для двух высших разрядов — четвертого и пятого).

То есть на первый взгляд казалось, что и возвращаться к истории не стоит. Чего возвращаться, когда все довольны?

Бунтари и пострадавшие

Нет, государство не всегда скупо. Иногда случается, что жизнь оно оценивает по «высшему тарифу». Например, когда резонанс от трагедии большой и выглядеть скупым себе дороже. Но касается это лишь тех жизней, что оборвались. На выживших щедрость обычно не распространяется. Выжившим цена другая. Может, и правильно: радуйтесь, что выжили, зачем вам еще и деньги? Но так считают не все. Может, поэтому недовольство в Междуреченске активно демонстрируют лишь раненные в результате той аварии. Практически всем им поставили диагноз «легкий вред здоровью — кратковременное расстройство до 21 дня».

— Оно и понятно: за легкую степень двести тысяч надо платить, а за тяжелую уже четыреста. Вот они всем нам — а это несколько десятков человек — так и оформили. Экономят, — возмущается Олег Вишняков, один из проходчиков «Распадской». Он уже полгода на больничных. Пробовал несколько раз выйти работать — не может: голова кружится, ноги ватные, давление под двести.

— Да и вообще, как это получается, что есть только погибшие и слегка пострадавшие? Так же не бывает…

Как это получается, видно из заключений судебно-медицинской экспертизы. Опустим имя и фамилию (копия имеется в распоряжении редакции), просто последим за изменениями в диагнозе. Вот диагноз междуреченской больницы: «Острое отравление угарным газом средней тяжести, баротравма (повреждение органа слуха, возникающее в результате резкого изменения атмосферного давления. — “РР”)». Диагноз новокузнецкой больницы: «Термоингаляционная травма, баротравма». Изучив обе карты, эксперт заключает: «Отравление угарным газом легкой степени… Диагноз “баротравма” не подтвержден».

Не отпускает история и тех, кого задержали за ту самую драку с ОМОНом на железнодорожном переезде. На них по-прежнему висят уголовные дела.

— Там человек десять проходит, я в том числе, — рассказывает электрослесарь ЗАО «Коксовая» (входит в Распадскую угольную компанию. — «РР») Роман Кретинин. — Но на остальных видеоматериалы есть — они, естественно, все признали. А на меня нет и не может быть: я-то не дрался и камни не кидал. Я сейчас один такой, в отказе. Но мою фотографию сам губернатор по телевизору показывал, говорил, что я, видишь ли, организатор мятежа, зачинщик. Вот они меня к этому делу и подпрягли — сразу семь омоновцев против меня свидетельствуют, что я им повреждения средней тяжести нанес. Вообще-то там и сами потерпевшие говорят, что претензий не имеют, и следователь мне месяц назад сказал, что с удовольствием закрыл бы дело. Не разрешают.

Симптомы и болезнь

Симптомы вылечили, болезнь осталась — так оценивают ситуацию на «Распадской» практически все шахтеры, с которыми нам удалось поговорить. Нормативы выработки сохранились. «Эффективность» и «норма прибыли» — слова для руководства угольных компаний по-прежнему более важные, чем «техника безопасности». Официальные профсоюзы все так же стелются перед начальством, члены независимых — под давлением. А значит, ни те ни другие не способны противостоять «логике большой маржи», по которой оказывается выгоднее разово расплатиться с пострадавшими при ЧП, чем постоянно ограничивать добычу в угоду безаварийной работе. Рецидивы этой болезни кажутся неизбежными.

— Вот взять, к примеру, конкурентов, «Южкузбассуголь», — рассказывает помощник начальника одного из участков, — они у себя ввели норматив не только по выработке, но и по безопасности. Были нарушения и проблемы — зарплата понижается, не было — повышается. И люди мотивированы, и риск меньше. Если б не жадничали, и в РУКе можно было бы так сделать — не панацея, конечно, но хоть что-то. Но у нас все как было, так и есть — вон на моем участке, например, комбайн, который уже трижды свой ресурс выработал: один раз на севере, в Нерюнгри, два раза у нас. Его уж по документам списали давно, а мы на нем все пашем и пашем…

В декабре, после семи месяцев восстановительных работ, на шахте «Распадская» вновь стали добывать уголь. У клети, обслуживающей главный ствол шахты, многолюдно. Чумазые горняки поднимаются на поверхность. В гулких бетонных коридорах исполняется очередная сюита окончания смены: бас десятков сапог, перкуссия жестянок-самоспасателей, соло забористого матерка. Здесь все как прежде: и грозные призывы соблюдать технику безопасности на кафельных стенах, и напольная гравировка «Трезвость — норма жизни», и торчащие прямо из стены краны с трогательной подписью «Чай». Забутовки (то, в чем шахтеры носят в забой еду. — «РР») в буфете, правда, подорожали с 70 до 85 рублей.

Да еще на глубине в несколько сотен метров где-то среди затопленных пластов угля лежат пятнадцать тел — их так до сих пор и не нашли. И «собес» тут наверху или преуспевающее предприятие, им уже совершенно безразлично.

 

Битва за Кадаши
РИА Новости

Борьба за кусочек старого Замоскворечья началась в мае 2010 года. Активисты движения «Архнадзор» пытались защитить храм Воскресения Христова в Кадашах — на его месте должен был появиться элитный жилой комплекс «Пять столиц». Москвичи перекрывали путь технике застройщика, сходились врукопашную с охранниками, организовывали ночные дежурства

На затянувшееся противостояние повлияло вмешательство Генпрокуратуры — строительные работы были приостановлены, а проект постройки изменен. Успех Кадашей удалось повторить в случае с проектом строительства депозитария музеев Кремля на Боровицкой площади. Однако усадьбу Алексеевых ХІХ века в том же Замоскворечье «Архнадзору» спасти не удалось: в июле это здание на улице Бахрушина разрушили.

 

 

Убийство на Чистых прудах
Алексей Майшев для "РР"

В июле 2010 года в драке возле метро «Чистые пруды» был убит фанат московского «Спартака» 22-летний Юрий Волков. Резонанс делу придали массовые выступления футбольных болельщиков, которые обвинили следствие в том, что оно действует в интересах обвиняемых. По подозрению в убийстве были задержаны трое выходцев из Чечни, но одного из них — Магомеда Сулейманова, признавшегося в убийстве и выдавшего следствию нож, которым убили Волкова, — милиция отпустила, сочтя его показания самооговором

Двум задержанным предъявлены обвинения в убийстве и нанесении тяжких телесных повреждений. Срок их ареста пока продлен до 10 февраля.

Магомед Сулейманов проходит по делу как свидетель, но он перестал являться на допросы. Очевидно, что из дела Волкова милиция не сделала должных выводов и повторила ошибку, отпустив подозреваемых после убийства еще одного фаната, Егора Свиридова, что вылилось в погромы на Манежной площади в декабре 2010-го.

 

 

Пожар в «Хромой лошади»
МАКСИМ КИМЕРЛИНГ/КОММЕРСАНТ

5 декабря 2009 года в пермском клубе «Хромая лошадь» во время пиротехнического шоу начался пожар. В результате трагедии погибли более 150 человек, около 500 пострадали. Следствие решило, что причиной стали неаккуратное обращение с пиротехникой и неправильная планировка помещения

По поручению Генпрокуратуры начались проверки, в ходе которых сотни клубов по всей стране были закрыты из-за нарушения норм пожарной безопасности. Правительство Пермского края и сити-менеджер города подали в отставку. По итогам следствия на скамье подсудимых оказались соучредитель клуба Анатолий Зак и несколько его сотрудников, отвечавших за проведение шоу, а также главный пожарный инспектор Пермского края Владимир Мухутдинов. Суд начался в ноябре, но по состоянию здоровья Анатолия Зака был объявлен перерыв до 25 января.

 

 

Издевательства в томском вытрезвителе
ЯКОВ АНДРЕЕВ/КОММЕРСАНТ

В январе 2010 года в Томске скончался журналист Константин Попов. Причиной смерти стали побои и издевательства со стороны сотрудника местного вытрезвителя сержанта милиции Алексея Митаева. После возвращения из вытрезвителя журналист в тяжелом состоянии был доставлен в больницу, где пережил клиническую смерть и после двухнедельной комы умер. Медики обнаружили у Попова разрывы внутренних органов

Алексей Митаев был уволен из милиции, а затем попал на скамью подсудимых. Глава областного УВД Виктор Гречман заявил, что не собирается покидать свой пост, однако позднее был отправлен в отставку министром внутренних дел Рашидом Нургалиевым. Слушание по делу Митаева идет в закрытом режиме.

 

 

Дело «приморских партизан»
АЛЕКСЕЙ МАЙШЕВ ДЛЯ «РР»

В конце мая — начале июня 2010 года в Приморском крае произошла серия нападений на сотрудников милиции, один был убит и трое ранены. Уже 11 июня в ходе спецоперации двое «приморских партизан» были убиты, еще четверо задержаны. Ими оказались молодые люди из города Кировский, которые объясняли свои действия местью за творящийся в крае милицейский беспредел

В местных правоохранительных органах начались проверки. Начальник Кировского РУВД Александр Маковеев был отстранен от работы. Самих «партизан» обвинили не только в нападениях на милиционеров, но и в грабежах, разбое и убийстве обычных граждан. Обвинения по этому делу сейчас предъявлены шести молодым людям. Что касается погибшего милиционера, то его семье по распоряжению губернатора Сергея Дарькина выплатили компенсацию в 100 тыс. рублей.

 

 

Поселок «Речник»
ИТАР-ТАСС

Снос домов в московском поселке «Речник» начался в январе 2010 года. В тридцатиградусный мороз строительная техника разрушила около 20 домов, в которых постоянно проживали люди. Свои действия московские власти объяснили тем, что дома построены незаконно, а территория относится к природоохранному комплексу

Снос домов приостановили после того, как Дмитрий Медведев поручил Генпрокуратуре проверить законность действий столичных властей. С того момента споры о «Речнике» переместились в суды. В январе 2011 года жителям поселка удалось отстоять два здания, однако большинство дел они проиграли: в прошлом году суд признал незаконность постройки около 70 домов. Жители поселка по-прежнему находятся в подвешенном состоянии — в части домов нет света и воды.

 

P.S. Каждый спасается поодиночке. От редакции
 

Вступайте в нашу группу Новости Кемеровской области в социальной сети Вконтакте, чтобы быть в курсе самых важных новостей.
Ольга Арзамасцева, Дмитрий Великовский, Александр Цыганков
rusrep.ru

всего: 2639 / сегодня: 1

Комментарии /16

13:2703-02-2011
 
Ёл
Будь проклята эта страна. Все своими руками...да, и я, и ты, и он тоже...совими руками.

14:2303-02-2011
 
Читатель
Забутовки (то, в чем шахтеры носят в забой еду. — «РР»)
РР-ты идиот...

14:2603-02-2011
 
Читатель Русского репортера.
Ого, город Новостей цитирует РР О.о

14:2703-02-2011
 
Читатель
фотки не подписали отчего?

14:3803-02-2011
 
Пьяный мастер
На удивление хороший материал.

14:4003-02-2011
 
Читатель Русского репортера.
Еще бы. "РР" фигню не пишет

15:4503-02-2011
 
Налогоплательщик
для пострадавших происхождение денег не столь уж важно.-А мне очень важно,потому как собственники должны платить из своих карманов,а государство из наших...И,вообще,согласен с первым комментом...

15:4703-02-2011
 
жесть!!!
один слесарь,наверно"Рембо",нанёс ущерб семерым бультерьерам из омона...сказка!?

15:5003-02-2011
 
но одного из них — Магомеда Сулейманова, признавшегося в убийстве и выдавшего следствию нож, которым убили Волкова, — милиция от
Россия-не для русских?

16:0303-02-2011
 
Читатель
Ка мы все бесправны............................................
Кто виноват? Я считаю, что государство.

17:3103-02-2011
 
пенсионер
Наше государство с тебя последние штаны снимет . если ты вовремя не оплатишь ,что ей полагается!шахтеры теряют здоровье работая в таких условиях. тем более по 25-30лет! За проф заболевания вообще трудно ,что добиться: то им стажу мало .то им уже старческий возвраст!Почему не сделать % потери трудоспособности от выработанного стажа!Как случится трагедия на шахте(ульяновская. распадская) понаедут чиновники ,наобещают ,стихнет назревающая волна горняков и семей погибших- и все - забыли наши слуги про шахтеров! А тем более .что -то получать за погибшего отца,сына,когда остаешься под старость лет один !Государству все по боку!ТАК есть ли она у нас сейчас РОДИНА!?

17:5703-02-2011
 
Читатель
Едирасы и их поддерживающие приравнены к педофилам

все кто поддерживает едро в моральном плане стоят для меня рядом с педофилами, теми тварями типа того кто убил Полину Малькову, изнасиловал 5 летнюю (кирилл адеев) и т п

19:2003-02-2011
 
Иван
Интересно а почему они не вспомнили про взрыв на ш. Зыряновская и не посмотрели что случилось с теми семьями. Тогда на шахте погибло 68 человек, а сколько еще после этого произошло аварий на других шахтах!? И главное ни чего не меняеться!!! Пока мы все будем забывать про то, что нам обещает гос-во и не выполняет, пока мы не станим требовать выполнения данных нам обещаний - они будут нас всех считать за БЫДЛО!!!

22:0303-02-2011
 
ветеран
Что нашей власти наплевать на нас, тем более горняков --то видно давно, как началась зта гребанная перестройка и развал СССР!МОСКВА-это государство в государстве_на которую пашет весь народ перефирии!Вот уних взрыв произошел -это беда !А ,что у нас шахты подрывают почти каждый год и гибнут сотнями работяги горняки и остаются семьи со своим горем им по моему все по ...!Ведь они считают себя столичными людьми -а нас держат за быдло!

23:2703-02-2011
 
Эх ты, кардиолог Хренов!
Думаю, что горестное положение кузбасских рабочих - вина нашего местного руководства, которое хочет выглядеть в парче с немытой жопой в глазах Кремля. Лишь бы жопа не оголилась в самый ответственный момент, например, визита самого "лидера нации". Мои знакомые рассказывали, что на Вехней Колонии, где ОН побывал, даже снег подбеливали, а на шахте во время встречи с "рабочими-горняками" в простой одежонке сидело начальство, которое рассказало ЕМУ про з/п до 40 тыс. Ну у них может и да, и даже выше. А вот у тех, кто работает на 500 метров ниже... Эх, кардиолог Хренов из Владимира, нам бы твои проблемы! У нас тоже был свой Хренов, что Маяковскому про Кузнецкстрой рассказал, мол "лежат в грязи рабочие"... Кстати, за 80 лет ничего не изменилось, ХРЕНОВЕЕ только стало.

12:0904-02-2011
 
nesoglasna_911
По теме речника:
Споры о сносе Речника всегда проходили только в судах, а что касается сноса поселка так это исполнение решений суда, а не беспредел о котором пытаются говорить корреспонденты. Пологаю, что пытаясь развернуть ситуацию в нужном для себя свете товарищи писаки пытаются таким образом заработать очки у публики для повышения рейтинга издания и самого корреспондента.
Предлагаю посетить страничку о РЕАЛЬНЫХ событиях в Речнике: nesoglasna-911.livejournal.com

Смайлы

После 22:00 комментарии принимаются только от зарегистрированных пользователей ИРП "Хутор".

Авторизация через Хутор:



В стране и мире