Так закончилась скандальная история, расколовшая на два лагеря если не общество, то уж арт-сообщество — точно.
В апреле 2010-го Николай Никифоров, питерский поэт, земляк Трушевского, который пару лет назад переехал в Москву, описал в своем ЖЖ леденящую душу историю. Дескать, приехал он в столицу почитать стихи, остановился у Трушевского, и как-то вечером сидел тихонько на кухне с томиком стихов, пил чай. И вдруг заваливается пьяный хозяин с приятелем и девушкой — те тоже нетрезвы. Они запираются в комнате, Никифоров слышит раздающиеся оттуда странные звуки и... быстренько бежит в ближайшее отделение милиции. Блюстители порядка тут же винтят Илью Трушевского и обвиняют в изнасиловании.
Одни потом долго ужасались безнравственности художника (да и вообще эти художники какие-то мутные: то у них акулы в формалине, то хуи на Литейном). Другие — пожимали плечами: эка невидаль, молодежь развлекается, как умеет. Одни требовали привлечь насильника к суду, другие — утверждали, что изнасилования не было. Судя по ЖЖ потерпевшей девушки и ее аккаунту на Facebook'е, репутация у нее весьма сомнительная и подобным образом она проводила чуть ли не каждую вторую ночь. Просто прежде не было Никифорова под рукой, чтобы расставить акценты и подписать забавы хипстеров под изнасилование.
Те, кто громче всех кричали, что Трушевского надо упечь за решетку, от слов периодически переходили к делу. Например, слали одному сочувствующему питерскому искусствоведу письма (мол, у вас в галерее работает вуайерист и пособник извращенцев-насильников) и анонимные эсэмэски с угрозами.
Давайте будем честными: если к каждому из нас приставить по Никифорову, все мы бы давно уже сгинули бы в колонии строгого режима. Кто знает, когда у чувственного поэта в голове щелкнет и он решит в очередной раз сгонять в отделение. Половина вечеринок будут заканчиваться уголовным преследованием. Это как хрестоматийные байки про соседей, которые вызвали милицию, едва заслышав характерную возню и ахи-вздохи этажом выше.
Интересно, что дело Трушевского не вписывается в общий контекст уголовных преследований художников в России, да и не за искусство его преследуют (правильно представители арт-сообщества кричали «Это наш урод!»). Это дело лежит в плоскости банальных жж-срачей, которые в данном случае впервые натурально сломали человеческую жизнь. Илья Трушевский, если кассации не возымеют действия, из колонии может и не вернуться. А девушка — вполне возможно — не забрала свое заявление и довела дело до суда не потому, что Трушевский действительно ее изнасиловал, а потому, что дело получило огласку. И забери она заявление — оказалась бы просто шлюхой. Кто его знает?
Похоже, в нашем обществе любые пьяные развлечения с девушками квалифицируются как изнасилование, а демонстративная добропорядочность — как высшая добродетель. У нас можно верить маловменяемому поэту (взгляните хоть одним глазком на его видеоблог), а одиозному художнику — нельзя по умолчанию.
То есть мне кажется, что Трушевского общество осудило даже не потому, что он забавляется с малознакомыми девушками по ночам (или после вынесения приговора надо писать однозначно — «изнасилование»?), а потому что это прекрасно вписывалось в их картину мира, совпадало с образом современного художника, богемного негодяя. Ну-ну, мы так и знали, что они не только хуи рисуют на Литейном, но и еще что-то такое делают. Вот вам и доказательство!
Пока это все на уровне мнений — пусть цветут сто цветов. Но вчера мы впервые столкнулись с тем, что мнения иногда транслируются в приговорах суда, и здесь уже есть из-за чего насторожиться.
Комментарии /0
После 22:00 комментарии принимаются только от зарегистрированных пользователей ИРП "Хутор".
Авторизация через Хутор: