"Реформа" МВД: Сыщики «крышуют» автобизнес, ОБЭП – «агропром и «стройку», сержанты – торговлю наркотиками

Тема масштабной реформы в МВД России не сходит с передовиц информационных агентств и газет. Свердловская область, где назначаются новые полицейские генералы и отправляются в отставку авторитетные силовики – не исключение. Тем временем число фактов противоправной деятельности сотрудников милиции не уменьшается. Чем это объясняется, что обычно «крышуют» уральские силовики, какие милиционеры носят «папаху Мономаха», и почему переаттестацию пройдет много коррумпированных стражей порядка, в откровенном интервью «Новому Региону» рассказал бывший руководитель Управления собственной безопасности (УСБ) свердловского ГУВД Виктор Ширяев.

НР.: Виктор Прокопьевич, вы ушли на пенсию в 2008 году, хотя вас прочили в заместители министра МВД Дагестана. Что послужило причиной ухода из органов внутренних дел?

В.Ш.: Скажем так. Мне пришлось работать с Владимиром Воротниковым (руководил ГУВД Свердловской области дважды – с 1994 по 1997 год и с 2001 по 2006 годы), Валерием Краевым (возглавлял свердловское ГУВД с 1996 по 1999 год), Алексеем Красниковым (возглавлял свердловское ГУВД в 1999-2001 гг). И последний мой генерал – Михаил Никитин (октябрь 2006-го – октябрь 2010г.). Я всегда добросовестно занимался своей работой, и вроде все шло в порядке вещей. Но при Никитине все живое начало отмирать. Те принципы работы – добрые, хорошие, которые были нажиты предыдущими генералами, Воротниковым, Красниковым, были порушены.

Личный состав начал называться не по имени-фамилии, а, например, «эй, боец, иди сюда» или «эй, командир, подойди сюда». Это меня коробило. Помимо этого, в последние годы моей работы в ГУВД была практика назначения на должности лиц, которые имели «криминальный душок», тянувшийся за ними шлейфом. Я докладывал Никитину, мол, того-то не нужно назначать, более того, его стоит гнать поганой метлой. Тем не менее, через некоторое время они получали должности.

Одновременно честные, добросовестные сотрудники милиции начали под любым предлогом выпихиваться. Это меня крепко задело и стало одной из причин моего ухода. При этом в обиходе руководителей подразделений появилось слово «бабло». До этого я никогда этого слова в рабочих стенах не слышал и это меня коробило. А что касается Дагестана – я успешно прошел собеседование на должность первого заместителя министра МВД республики. Но там начались какие-то непонятные интриги, и я решил просто уйти в отставку.

НР.: Можете назвать конкретные примеры, когда, несмотря на вашу отрицательную оценку, на ключевые милицейские должности все-таки назначались сомнительные личности?

В.Ш.: Например, так случилось с одним из руководителей РОВД Ленинского района города Екатеринбурга. Еще один случай был в одном из городов-спутников уральской столицы. В таких городах обычно ОВД руководят сотрудники с огромным стажем работы, заслужившие авторитет.

За начальниками райотделов милиции городов-спутников было заведено, что кто старше, кто опытнее, тот носит папаху Мономаха. Если же такой сотрудник уходил на пенсию, его папаха отдавалась другому самому опытному, старшему и так далее. В одно время на пост начальника ОВД Березовского был назначен сотрудник по фамилии Галкин, у которого громаднейший опыт работы в милиции, он был просто ходячей энциклопедией. Но уже скоро его «попросили» и он ушел. На его место непонятно кого назначили. И такие же примеры были в других территориях.

НР.: Как в таком случае вы расценили новость о том, что Михаил Никитин ушел на повышение, возглавив угрозыск МВД РФ?

В.Ш.: Вы знаете, если бы он просидел на Среднем Урале еще какое-то время, я не знаю, чтобы тогда случилось. В последние месяцы его правления в ГУВД была очень накалённая обстановка.

Даже заместители Никитина были друг на друга натравлены. Вообще с его приходом личный состав стал заниматься не раскрытием преступлений и защитой законных интересов граждан, а сбором компромата на сослуживцев и не только на коллег. Мое подразделение по заданию Никитина, не имея на это полномочий, собирало такие сведения на высокопоставленных генералов из других регионов страны и на госслужащих. Нам приходилось этим заниматься.

НР.: Перенесемся в наше время. Складывается ощущение, что сегодня не «замазанных» сотрудников милиции почти нет. При этом практически каждый день проходят информации о том, что страж порядка совершил не просто правонарушение, а преступление. Что вы можете сказать по этому поводу?

В.Ш.: Я всегда придерживался принципа, что большинство сотрудников милиции – честные и добросовестные люди. В то же время средствам массовой информации не много нужно, чтобы очернить или оскорбить правоохранителя. Но вы не задавались вопросом, почему в газетах, в интернете чаще фигурируют милиционеры, а не сотрудники других правоохранительных структур? Потому что последние сидят в кабинетах, а сотрудники органов внутренних дел – гаишники, работники ППСМ, участковые – на улице, ближе к населению. Продавцы в магазинах тоже, кстати, у всех на виду, ну и про них говорят – здесь обвешал, там обсчитал.

НР.: Но вы не будете скрывать, что при вашей службе задерживалось достаточно много «оборотней в погонах». Вообще, с чем чаще попадались сотрудники милиции в ваши сети, и что понуждало их идти против интересов службы?

В.Ш.: Обычно в год к нам поступало порядка 500 материалов на сотрудников милиции, именно легальной информации, письменных заявлений и сведений из СМИ. В ходе проверок выяснялось, что из них имеют под собой основание около 120. Примерно столько возбуждалось уголовных дел. Каждый двадцатый страж порядка был уволен. В большинстве своем – за получение взяток.

Вот вам небольшой штрих. Ездит жулик на дорогой иномарке, смотришь, а через некоторое время на этом же автомобиле рассекает сотрудник милиции. Видишь – у жулика цепь золотая висит на шее толщиной с палец. А потом снова смотришь – милиционер ее таскает. Все это происходило от зависти, типа, почему бизнесмен Сидоров это имеет, а я нет?

НР.: Можно привести какую-то примерную градацию, чем чаще милиционеры занимались незаконно, к каким видам коммерческой или другой деятельности были причастны?

В.Ш. Участковые, как правило, попадались на «крышевании» платных автостоянок или игорного бизнеса. У провинциальных сотрудников ОБЭП был агропромышленный комплекс, они его очень здорово «курировали». Примерно за год до моего ухода (2007) они переметнулись на строительный бизнес. Сыщики (угрозыска) обычно были причастны к автомобильному бизнесу. Сержантский состав был традиционно «на подхвате», например, имел отношение к торговле наркотиками.

Конечно, попадались и сами заместители начальника ГУВД. Эти личности, конечно же, уже не работают. Здесь отмечу, наверное, следующее. Сейчас бы я их не «казнил». Потому что то, что творилось ими тогда – это были цветочки по сравнению с тем, что происходит в настоящее время.

НР.: С момента вашего ухода эта градация, которую вы озвучили, как-то изменилась?

В.Ш.: Скорее всего, да. И это связано с изменением экономической ситуации в стране. При этом запретили казино, игорные заведения. Да и многие подразделения вышли из ГУВД, например, наркоконтроль, паспортно-визовая служба и другие.

Кстати, в свое время мы провели анализ и выяснили, какого возраста сотрудники милиции чаще всего совершают преступления. Оказалось, что 1977 года рождения (данные на 2008 год). То есть, которым 30 лет, – это перестроечные ребята.

НР.: Скажем, если взять для примера массажные салоны, под вывесками которых сегодня оказываются интимные услуги. Казалось бы, возьмите, милиционеры, любые проспекты в кафе, посмотрите последние страницы, где идет их реклама, и устройте рейды. Но почему же эти салоны процветают?

В.Ш. Ответ на поверхности – потому что к ним имеют отношение сотрудники милиции. Меня сегодня волнует, кстати, еще один вопрос – почему продолжают действовать игорные заведения? Я часто вижу, как возле таких подпольных казино толпятся люди, и понимаю, кто ими занимается – как они были под сотрудниками органов внутренних дел, так и остались. Причем, по моим сведениям, к таким заведениям сейчас стали иметь отношение и другие правоохранительные структуры. Вообще нужно здесь отметить, что часто в составе ОПГ (организованных преступных группировок) были бывшие сотрудники милиции. И я могу точно сказать, что там, где бывшие, есть и действующие силовики.

НР.: Насколько УСБ свердловского ГУВД независимо?

В.Ш.: Это зависит от руководителя. Воротников, Красников – это были генералы, которые знали свою работу. Свердловское ГУВД тогда не страдало интригами, люди работали, занимались раскрытием преступлений.

НР.: Какой вообще статус у служебной проверки? Может ли она тормознуть движение по карьерной лестнице сотрудника милиции?

В.Ш. Конечно. Ведь сотрудник, который идет на повышение, всегда проходит через УСБ. Это подразделение всегда подает рапорт руководству главка, в котором в рекомендательном порядке говорится – целесообразно или нецелесообразно назначение конкретного человека на должность. Руководитель милицейского главка может прислушаться к этому мнению или нет. Кроме того, когда служебная проверка имеет под собой серьезные мотивы, сотрудника милиции в принципе могут отстранить от выполнения служебных обязанностей – до конца мероприятий УСБ.

НР.: Причиной реформы МВД стало внутреннее состояние личного состава, неспособность милиционеров выполнять работу. Как вы считаете, насколько принятые меры, эта реформа милиции способны изменить ситуацию?

В.Ш. Я считаю, что серьезных изменений в органах внутренних дел не произойдет. Милиционеры станут полицейскими, сменятся вывески, но содержание останется прежним. При этом я боюсь, что аттестацию пройдут как раз те сотрудники, которые участвуют в коррупционных схемах. Если развить эту мысль – вы на самом деле думаете, что сегодня реально проходят переаттестацию? В том плане, что кто-то за кого-то не стреляет на огневых экзаменах или сдает бег. Сомневаюсь, что милиционеры в теле бегут два километра на время. А добросовестные сотрудники, которые пашут, раскрывают преступления, никогда не пойдут просить. В общем, фиктивная эта сегодняшняя аттестация, ничего она не даст.

НР.: А когда тогда, по вашему мнению, можно ждать кардинальных перемен в МВД?

В.Ш. Нужно время. Вы знаете, в 90-е годы мы каждый день ждали перемен, надеялись, что вот сменится министр внутренних дел и все станет хорошо. Да, отдельные министры поднимали зарплату существенно, другие защищали милиционеров. Но вы сами видите, что кардинальных перемен за двадцать лет не произошло. Поживем – увидим. Но мне кажется, что на мой век еще хватит бардака.