«Программа переселения соотечественников провалилась»

Существует ли у России внятная миграционная политика? Однозначный ответ на этот вопрос дать, кажется, невозможно. Иначе как же тогда появляются семьи, переехавшие из стран ближнего зарубежья в Россию за лучшей жизнью, однако лишенные возможности получить хотя бы разрешение на временное проживание в стране? И все это – на протяжении почти целого десятилетия! Кажется, государство ведет двойную лукавую игру: с одной стороны, всеми правдами и неправдами зазывает соотечественников вернуться в Россию, а с другой – создает для этого бюрократические барьеры, сводящие к нулю возможность получить российское подданство.

 Вспомним хотя бы госпрограмму по содействию добровольному переселению соотечественников, которая явно плохо выполняется, т. к. реальные цифры иммигрантов оказались далеки от ранее озвученных. Планировалось, что счет пойдет на сотни тысяч переселенцев, однако к 2010 году Россия приняла лишь 17 000 человек и членов их семей. О чем это говорит? О хронически завышенных целях чиновников, для достижения которых не прилагаются должные усилия. Неудивительно, что соотечественники не спешили в Россию, которая хотя и говорила, что встретит их с распростертыми объятиями, однако хлеб-соль (жилье-работу) дать все же не спешила (видимо, лишь на бумаге предполагала).

 Истории неустроенных мигрантов – уже давно не новость. Вот еще один яркий пример – многодетная семья Коненковых-Борисенко, переехавшая 8 лет назад из Узбекистана и проживающая в Дзержинске Нижегородской области, сообщают «Вести.Ru». В семье – трое детей, однако легальное разрешение на временное проживание есть только у мамы малышей – Марины Коньковой, да и то за документ пришлось отдать с трудом скопленные копейки. Ежемесячный доход – зарплата главы семейства, в итоге на каждого человека приходится всего по 2000 руб. Естественно, у семьи нет денег на уплату госпошлины за регистрацию и штрафов за просрочку.

 «Когда родился третий ребенок, никто мне не сказал, что его нужно ставить на миграционный учет. Так же было и со старшей дочкой, про нее мне тоже не сказали, хотя она тоже родилась в городе Дзержинске», – сетует Марина. Старший сын Никита родился в Узбекистане, поэтому его придется везти туда за получением паспорта этой страны, без которого документы на российское гражданство попросту не примут. Проблемы есть и с семилетней Настей, родившейся в России. Она должна идти в школу, однако медицинского полиса у нее нет, а без этого документа не пройти медосмотр и, как следствие, не попасть в школу.

 Кроме того, у семьи нет даже временной регистрации по месту жительства, поэтому надеяться на получение заветного гражданства не приходится. Они живут в съемной квартире, прописка есть лишь у Марины, которая зарегистрировалась у подруги.

 В миграционной службе и администрации Дзержинска развели руками, указав на юридическую безграмотность Марины, и назначили адресное денежное пособие в размере 700 руб. ежемесячно. Начальник отдела распределения и приватизации жилья администрации Дзержинска Василий Парамонов утверждает, что без регистрации получить жилье в городе нереально, но даже при наличии прописки надо встать в очередь.

 Чиновники в местной администрации предложили Коньковым-Борисенко переехать в какой-нибудь другой район области, где введена в действие программа по переселению соотечественников: там можно будет получить субсидию или жилье без всякой регистрации.

Член Комитета ГД по делам СНГ и связям с соотечественниками, директор Института стран СНГ Константин Затулин прокомментировал нынешнее состояние миграционной политики в России.

 – Ситуация с семьей известная. Такие случаи бывают, они связаны с крайним бюрократизмом, который проявляется у нас в связи с личными делами беженцев и вынужденных переселенцев. Мы несколько раз меняли нашу политику в миграционной сфере: это – одна из причин, по которой многие люди оказались без решения своих проблем.

 Целый ряд решений, которые были раньше приняты, становится модным пересматривать, что создает дополнительное напряжение, когда, например, людям, давно проживающим в России и имеющим гражданство, вдруг пересматривают условия получения и сомневаются в том, что они – граждане. Это – еще более одиозная ситуация по сравнению с семьей, которая не получила регистрацию, т. к. принятое решение по каким-то причинам, не связанным с людьми, начало опровергаться. Я считаю, что миграционная политика остается падчерицей государственной политики вообще, в т. ч. внешней политики, связанной с ближним зарубежьем.

– Каково Ваше отношение к программе переселения из-за рубежа соотечественников?

 – Программа переселения соотечественников – это благие намерения, плохо реализованные в конкретном документе и еще хуже – на практике. Как идею, как возможность я поддерживаю принцип переселения соотечественников, но как реальный план оно провалилось. Стимулы, созданные для этого, методика и направления усилий соответствующего ведомства в ближнем зарубежье мне кажутся несвободными от критики, они очень уязвимы.

 У нас нет смысла устраивать переселение русских из Украины, Казахстана, Белоруссии – оттуда, где их большое количество. Там их в какой-то мере защищает диаспора. Более того, переселение их из этих областей означает утрату на будущее внешнеполитической ориентации этих стран. А вот там, где соотечественники находятся в меньшинстве, их надо было бы переселять, но там по каким-то причинам мы не ведем работы, предпочитая договоренности с властями – например, по нефтегазовым вопросам, как с Туркменией, или по другим вопросам, как с Узбекистаном.

 Поэтому мне кажется, что наша программа переселения страдает от неглубокого представления о том, как именно она должна реализовываться, какими темпами и главное – какие должны быть объекты приложения усилий. Ибо, конечно, принцип «Россия примет всех, кому плохо, из наших соотечественников за рубежом» – правильный. Но если говорить о стимулах и программах, то они должны применяться по отношению к тем территориям, в отношении которых это очевидно. Либо эти территории нам не очень дружественны, как, например, Грузия, или русские становятся жертвами ассимиляции и заложниками двусторонних отношений, как это происходит в Закавказье или Средней Азии.

 В таком случае соотечественников надо всеми силами оттуда вытаскивать. Всего этого, на мой взгляд, в реальном объеме не делается, нет реального представления, а вместо этого – что-то вроде политкорректности: идут по пути наименьшего сопротивления. Конечно, «делать цифру», организуя переселение из Крыма, довольно легко, но зачем переселять из Крыма, если это – крупнейший русскоязычный эксклав за пределами России?