В страну идет эксперимент

Понравится нам это или нет, но придется проверить на себе — сможет ли наша экономика расти без роста цен на нефть?

Каждый, разумеется, слышал о российской нефтезависимости, но почти никто не прочувствовал всю глубину и таинственность этого явления. А ведь двадцать лет живем при капитализме, и за эти годы еще ни разу не случалось, чтобы нефть дешевела, а наше народное хозяйство в это время росло. Вот представьте себе – ни одного раза.

С начала 1990-х годов у нас был многолетний спад, достигший низшей точки в конце 1998 года, после дефолта. Это принято объяснять издержками перехода к рыночным отношениям, а также ошибками тех составов правительства России, которые сменяли друг друга в то время.

При всем правдоподобии таких объяснений, к ним обязательно надо добавить, что средние цены на нефть за это же время уменьшились вдвое — с почти $40 за баррель в 1990 году (считая не в тогдашних, а в сегодняшних долларах) до примерно $20 в 1998 году. То есть, российская экономика падала синхронно с падением нефтедоходов. Насколько глубоко она упала по одной только этой причине, а насколько по всем остальным, так и осталось тайной для экономической науки.

А потом начался великий перелом. В 1999 году российский ВВП увеличился на 6%, а в 2000 году – сразу на 10%. Это объясняют благотворным влиянием девальвации рубля, а также и не менее благотворным для народного хозяйства, хотя и отчасти аморальным, отказом платить обременительные государственные долги. Что смотрится вполне правдоподобно, но опять же, нуждается в дополнении: за вышеупомянутые 2000 – 2001 годы нефть подорожала почти вдвое, где-то до $40, если перевести в нынешние доллары.

В следующие два года нефтяные цены топтались примерно на этом уровне, и темпы подъема ВВП, случайно или нет, пошли на убыль – чуть больше 5% в 2001 году и около 4,5% в 2002 году.

Мы были, можно сказать, на грани того, чтобы с научной точностью выяснить, какой у нас может быть рост экономики, когда нефтяные цены не скачут вверх — вниз.

Но эта интересная ситуация длилась недолго, и следующие пять лет, с 2003 по 2007 годы, цена на нефть лезла все выше. В реальном исчислении она поднялась вдвое – т.е., считая в нынешних долларах, примерно до $80 за баррель в среднем за 2007 год. А среднегодовой рост нашего ВВП в эту пятилетку получился если и не китайским, то уж индийским точно – целых 7,5%.

Потом был кризис. С середины 2008 года до начала 2009 года нефть быстро дешевела, и соответственно, в 2008 году рост нашей экономики сначала замедлился, потом прекратился, а потом обратился вспять. В 2009 году ВВП резко упал.

Затем, вплоть до 2011 года, нефть снова дорожала, и притом очень быстро, поднявшись в прошлом году до $110 за баррель (в текущих ценах). Российский ВВП тоже рос, хотя уже и не так стремительно, и к началу нынешнего 2012 года вернулся к докризисному ежеквартальному максимуму, достигнутому в середине 2008 года.

И тут мы вступили в неизведанное. За первые 10 месяцев 2012 года средняя цена барреля российской нефти Urals, подсчитанная Банком России, составила те же $110, что и в прошлом году. В ноябре – декабре картина явно такая же. Значит, в 2012 году и доходы от торговли энергоносителями будут такими же, как и в предыдущем. А может быть, и немножко меньше – ведь газ, в отличие от нефти, уже дешевеет, да и спрос на него идет на убыль.

Конечно, нефтяная цена способна опять полезть вверх, и время от времени именно это и будет происходить. Но каждый раз не очень подолгу и с последующим откатом назад. По многим признакам эра удорожания энергоносителей идет к концу. Самое большее, их цены в ближайшие годы останутся примерно такими, как сейчас.

Вы спросите: а что в этом особенного? Нефтяные цены все равно стоят на уровне исторического максимума.

Это правда. Но вышеприведенные цифры напоминают нам о том, что опыта хозяйственного роста, происходящего без роста нефтедоходов, у нашей страны нет вообще. Точнее, когда-то давно был, но не при капитализме и даже не при позднем социализме. А при нынешней системе получить такой опыт как-то не пришлось. Так вот получилось. Но это – слабое утешение.

Ведь экономика – наука экспериментальная. По крайней мере, в той своей части, которую стоит принимать всерьез. А экспериментальная – это значит, выводящая свои прогнозы из предварительно изученных фактов и реальных ситуаций. И если опыта хозяйственного роста при неповышающихся нефтяных ценах у нас нет, то все прогнозы такого роста – не более, чем милая игра воображения, кем бы они ни составлялись, хотя бы и самыми лучшими умами, домашними и заграничными.

Наше министерство экономического развития сочинило сразу несколько вариантов прогноза до 2020 года, по главному из которых средний рост российского ВВП в предстоящие годы будет близок к 4,5% в год. Свежий прогноз ОЭСР поскромнее, но в сущности тоже довольно приятен – в среднем 3,9% в 2013 – 2020 годах.

Настоящие разногласия касаются только более отдаленной эпохи, за которую ни специалистам Минэкономразвития, ни экспертам ОЭСР отвечать уже не придется. МЭР полагает, что после 2020 года российская экономика наберет еще большую скорость. А ОЭСР планирует для нас плавное снижение темпов, которое где-нибудь через полвека, к 2060 году, уйдет практически в ноль.

Читать эти прогнозы легко и занятно, но пользы от них никакой. Наша экономика наркотизирована нефтедолларами, так что рассуждать о нюансах ее будущего развития, это все равно, что с научной точностью изображать, по какому графику будет проходить ломка у наркомана, какого числа она закончится, и каких успехов он добьется после излечения.

Есть ситуации, которые предсказать нельзя. Их можно только пережить. Именно в это мы сейчас и въезжаем. Полгода назад остановился рост промышленности. Что же до роста ВВП, то государственная статистическая служба покажет для 2012 года более скромные темпы, чем для прошлого (где-нибудь 3,8% против прошлогодних 4,3%), но и эти цифры наполовину будут результатом подтасовок, а наполовину – свидетельством того роста, который был в первом полугодии, но не во втором. На прекращение роста притока нефтедолларов наше народное хозяйство с полугодовым лагом откликается если и не полным, то почти полным прекращением своего роста.

Таковы первые результаты начинающегося эксперимента, в который нас, хотим мы этого или не хотим, втягивает окружающая действительность. Из этого не следует, что так будет всегда. Может стать лучше, а может стать и хуже. У любого наркомана есть шанс выздороветь, пройдя через какую-то ломку. Нефтезависимая экономика тоже имеет шанс выздороветь, пройдя через радикальную смену правил игры на всех этажах.

Говоря коротко, надо не прогнозы сочинять, а меняться, и делать это быстро, а то придется хуже. Понимает ли это высшее наше начальство? Судя по полному его бездействию в нынешнем году, как не понимало раньше, так и не понимает сейчас. Для него экономический рост – это по-прежнему рост казенных денежных накачек в казенные же хозяйственные структуры, то есть дальнейшее увеличение зависимости от нефтедолларов, а не излечение от нее.

Эта не поддающаяся изменениям приверженность одним и тем же, давно протухшим рецептам очень своеобразно контрастирует с тем новаторским, истинно экспериментаторским духом, который начальство выказывает на всех других участках государственной и народной жизни.

О чем бы ни зашла речь – о переводе стрелок часов, об очередной перекройке избирательных законов или о любом из бесчисленных нововведенных запретов на все и вся, вожди охотно объясняют, что это у них такой эксперимент. Почему бы и не попробовать, ведь если не понравится — переделаем, изобретем что-нибудь другое. Зачем? А просто так, посмотреть, что будет. "Тут Алиса намотала шерсть кошке на шею – просто так, посмотреть, пойдет ли ей это. Кошка стала вырываться…" (Льюис Кэрролл. "Алиса в Зазеркалье").

Такой игровой подход к собственной стране имел своей оборотной стороной все более глубокую наркотизацию экономики, которую даже и не пытались лечить. Потому что скучное занятие. Играли и доигрались до того, что ломка начинается уже стихийным порядком. Великий экономический эксперимент, не спросив позволения в Кремле, набирает обороты.