Лечение в российской колонии оказалось "бесчеловечным и унизительным"

Единственное решение в отношении России за этот период связано с делом "Решетняк против Российской Федерации" (полный текст читайте здесь), разрешенным 8 января.

Россия признана виновной в нарушении Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 3 (запрещение пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения) и ст. 13 (отсутствие эффективных средств правовой защиты) и должна выплатить Виталию Решетняку 20 000 евро компенсации. Решетняк жаловался в ЕСПЧ на бесчеловечные условия содержания, неэффективное лечение и невозможность добиться соблюдения его прав.

Вот краткое изложение сути вопроса: 3 марта 2006 года Промышленный районный суд города Ставрополь признал Виталия Васильевича Решетняка, 1979 г.р., уроженца и жителя Ставрополя, виновным в ограблении с отягчающими обстоятельствами и приговорил его к шести с половиной годам заключения с отбытием наказания в медицинском исправительном учреждении при ставропольской ИК-8 (в 2000 году у него был диагностирован туберкулез).

На протяжении пяти лет его состояние стабильно ухудшалось, жалобы на лечение и условия содержания не имели последствий, а иногда и просто оставались без ответа. В своем решении суд назвал условия заключения "непригодными для жизни". Несколько десятков человек с тяжелыми легочными заболеваниями жили бок о бок в давно не ремонтировавшемся помещении без искусственной вентиляции; они были вынуждены ходить на улицу в "немыслимо грязный" туалет без горячей воды; гулять "без ограничений" по асфальтированному двору размером 50 м на 22 м, рассчитанному на 250 заключенных, где заодно хранились пищевые отходы. Все помещения давно требовали ремонта. Питание оставляло желать много лучшего: в нем вообще не было мяса, сливочного масла, молока, фруктов и сахара.

Рассмотрение аргументов сторон суд начинает с указания, что между подлинником истории болезни Решетняка и ее расшифровкой, представленной суду ответчиком, имеются существенные расхождения. Затем ЕСПЧ указывает на постоянный недостаток медикаментов. И далее открывается полномасштабная картина равнодушного отношения к здоровью заключенных.

Лечение, предписанное Решетняку, не приносило результата, но ничего не менялось. В сентябре 2007 года стало очевидно, что туберкулез разрушает ткань легкого, уже в октябре врач наблюдал резко негативную динамику состояния пациента, но лишь в декабре, когда Решетняк начал кашлять кровью, ему прописали соответствующие лекарства. В марте 2008 года заключенному была присвоена инвалидность II группы. Затем врачи в колонии продолжили прежний курс лечения, заведомо безрезультатный.

В феврале 2011 года у заявителя обнаружили рассеянное поражение левого легкого (тремя годами ранее была поражена лишь верхушка). Через полгода, в августе, врачи туберкулезного отделения определили, что Решетняк страдает хронической туберкулезной интоксикацией, частым кровохарканьем, легочно-сердечной недостаточностью и кахексией (общим истощением организма).

Но главное, что тогда нашли врачи — это мультирезистентность туберкулеза. Иными словами, болезнь просто не реагировала на многие лекарства, в частности, на два из тех, которые считались основными все прошедшие пять лет. Суд прямым текстом высказывает предположение, что именно из-за недостатка лекарств в колонии так долго откладывали тест на чувствительность к препаратам — с которого лечение должно начинаться.

От частностей рассматриваемого дела ЕСПЧ переходит к общим наблюдениям, употребляя слова вроде "неприемлемо", "неудовлетворительно" и "суд вновь настаивает". Настаивает на том, что недостаток средств не освобождает государство от его обязательств. Что денежная компенсация не только не возвращает здоровье, но и приучает представителей государства к безнаказанности. Что, в конце концов, ЕСПЧ уже многократно указывал на необходимость создания эффективной системы мониторинга работы системы исполнения наказаний как на неотъемлемую составляющую соблюдения прав заключенных в исправительных учреждениях России.

Деньги из российской казны Решетняк все же получит, правда, вместо запрошенных 50 000 евро — только 20 000. Тем самым ЕСПЧ подтвердил справедливость аргумента российской стороны о чрезмерности затребованной изначально суммы.