О судьбе этого огосударствленного «займа поколений» мы знаем очень мало. Знаем только, что наши денежные взносы молодости государство где-то складирует, фасует, хранит, крутит, чтобы в благословенный час «П» воздать вашему возрастному величию не только словесную благодарность, но и материально обозначенный почет.
Благодарность за трудовую деятельность каждый российский ветеран теперь получает в виде письма с приглашением посетить клиентскую службу районного управления Пенсионного фонда России. Это приглашение отправляется заблаговременно, чтобы, как уверяет бюрократическая бумага, вы могли спокойно и без особых хлопот «своевременно реализовать гражданское право на трудовую пенсию».
Как и предлагало «письмо счастья», послушно являюсь в эту клиентскую службу за три месяца до наступления часа «П». Все бумаги, справки, книжки, удостоверения, которые были указаны в перечне необходимых для предъявления документов, собраны и доставлены по назначению. «Пенсионная» дама, которой выпала доля проверки всех моих документов, небрежным жестом отодвинула в сторону все, как оказалось, ненужное ей бумажное громадьё, обратив внимание только на трудовую книжку. Она долго и внимательно читала мой трудовой роман. И вынесла неожиданную резолюцию: «Минус 18 лет».
Про проставленные плюсы перед возрастными ограничениями при чтении и просмотре телепередач я знал. А вот про минусовые ограничения, к своему стыду, ничего не слышал. Пришлось признаться строгому критику в своем частичном юридическом кретинизме. Оказалось, заинтересованный читатель из клиентской службы ПФР обнаружил в моей трудовой книжке несколько не совсем четко прописанных мест. А в качестве наказания за эти издержки быстро определил наказание: 18 лет из моего трудового стажа долой.
Во избежание такой участи мне было предложено самостоятельно устранить недостатки в трудовой биографии: добыть дополнительные документы. В первом случае (минус 12 лет) это сделать было не очень трудно, поскольку переименование редакции газеты из одного акционерного состояния в другое, а затем в третье происходило в издании, которое еще существует в Москве. Всего три дня на хождения – и требуемая справка была в моих руках. Зато со справкой из другой редакции (минус 6 лет) вышла целая история.
Главным изъяном, который обнаружил зоркий глаз пенсионной чиновницы, оказались две не совсем четко отжатые буквы в печати отдела кадров. Из-за этого я подпал под подозрение, что 30 лет назад служил, страшно сказать… в нацистском издании. На редакционной печати из четырех заглавных букв четко читались лишь две последние. И эти буквы были «СС».
Доказать, что газета, которой я отдал шесть лет журналистского труда, была органом областного комитета КПСС (других печатных органов тогда почти и не было), с первой попытки не удалось. И я был отправлен на поиски уже давно не существующей газеты и ее архива. Два месяца ушли на поиски следов исчезнувшего почти два десятилетия назад издания. Тщетно. Удалось лишь установить, что весь редакционный архив после ликвидации газеты был частично сожжен, частично вывезен на грузовике в неизвестном направлении. Показания бывших сослуживцев о моей работе в злополучной газете пенсионных чиновников не интересовали. Им требовалась только справка. С правильной печатью.
И тогда я понял, что неисчислимый штат бессчетных подразделений Пенсионного фонда заточен лишь на одно: всеми способами занизить трудовой стаж будущего пенсионера, сделать все возможное, чтобы и без того нищенское пособие было максимально урезано, обглодано, сведено до минимума. Выполняемые же функции чиновников ПФР сродни функциям пресловутых заградительных отрядов, созданных по приказу Сталина в 1942 году. С одной лишь разницей: убивать «отступающих» с трудового фронта своих клиентов пенсионным заградотрядовцам дозволено если не физически, то морально. С максимально унизительным эффектом.
Осознав истинное, а не маскируемое предназначение клиентских служб ПФР, резко меняю тактику. Поскольку несколько нечетких букв на одной из печатей лишают меня шести лет непрерывного трудового стажа, пишу «явку с повинной». Прошу бдительных стражей Пенсионного фонда признать злополучную печать поддельной и направить ее на экспертизу в правоохранительные органы. С целью привлечения меня к уголовной ответственности за подделку документа.
Такое наглое требование, похоже, сразило пенсионных чиновников наповал. Они явно не нашли в должностных инструкциях описываемую ситуацию. После служебного совещания за закрытыми дверями меня в сопровождении двух человек повели в конец коридора. Там в одном из кабинетов старушка в очках, вооружившись еще и лупой размером с тазик, долго изучала оттиск злополучной печати в моей трудовой книжке. Наконец вынесла экспертное заключение: «Не фальшивка, но несколько букв все же плохо читаются. Будем еще изучать».
Не знаю, как проходило это изучение, только спустя три месяца мне сказали, что все мои документы в порядке. И, применив какой-то коэффициент, помноженный на энное количество лет трудового стажа, мне наконец вывели цифровой размер пенсии.
Но я еще легко отделался. В коридорах пенсионного учреждения я наслушался столько историй о трудностях при оформлении пенсий, что даже как-то неловко приводить в качестве примера свой случай. И все же одна история мне запомнилась особо.
От одного мужчины требовали какую-то справку с предприятия, на котором он когда-то работал в каком-то захолустном уральском городке. Мужчина был настолько вымотан многомесячными поисками следов давно не существующего завода, что, не выдержав настойчивых требований пенсионных чиновников, в отчаянии признался: «Уж лучше бы я воровал, чем теперь доказывать, что я не вор. Не так стыдно было бы». Ничего антиобщественного. Только личный опыт.
Комментарии /7
После 22:00 комментарии принимаются только от зарегистрированных пользователей ИРП "Хутор".
Авторизация через Хутор: