«Война и мир» – в клипах?

Больше тех, что написаны солидными коллективами под руководством уважаемых учёных и методистов, но есть и авторские – в таких легче проследить единую линию литературоведческого и учебного «сюжета». Они издаются мощными конкурирующими издательствами – «Просвещением», сумевшим пережить слом эпох и из советской вписаться в нынешнюю, и новыми, возникшими на заре уже новой общественной формации – такими, например, как «Дрофа» или же «Мнемозина». Рядом с ними множество издательств иного масштаба, стремящихся занять свою нишу на этом рынке. Да, сейчас мы можем говорить именно о рынке учебников – о рынке с жёсткой конкуренцией, с продвижением издательствами собственной продукции, с разнообразными рекламными акциями. Борьба за тиражи (и продажи) происходит по законам рыночной конкуренции.
Рядом с учебниками существует огромное море всевозможных пособий – и для учителя, и для школьника, и для абитуриента. Это и так называемые элективные курсы, и энциклопедии литературных героев, и всевозможные справочники. Среди них тоже есть хорошие, но больше разных. На последней ступени своеобразной иерархии подобных изданий стоят сборники сочинений – такое пособие для двоечника, своего рода легализованные шпаргалки: «сто золотых сочинений», «двести серебряных», «триста бронзовых» и т.д.
Отличия учебника от пособия принципиальные. У учебника есть две важнейшие цели: с одной стороны, научить читать и понимать художественное произведение, с другой стороны, ввести в историю литературы, которая, если воспользоваться замечательными словами А.Н. Веселовского, есть «история общественной мысли, насколько она выразилась в движении философском, религиозном и поэтическом и закреплена словом». Насколько обе цели важны, настолько же и трудны. У пособия цели у’же и они носят прагматический характер: предложить анализ текста, схему урока, в худшем случае – шпаргалку.
Но главная разница – в тиражах. Они несопоставимы: тиражи учебников намного больше, однако сравнительно небольшие тиражи пособий компенсируются их многообразием. На книжном развале их выбор весьма велик.
Тираж зависит от грифа, который по результатам экспертизы присваивается или не присваивается книге. Учебник обязательно должен иметь официальный гриф «Допущено» или «Рекомендовано», для пособия он желателен, но не обязателен.
Это, так сказать, рыночная тенденция многообразия на рынке учебной литературы. Другая, противоположная ей, состоит, напротив, в стремлении к определённому единообразию и воплощается в так называемых образовательных стандартах. Вот в них-то и содержится перечень писательских имён и конкретных произведений, которые должны войти в учебники и быть представлены на занятиях.
Сразу оговоримся: в самом словосочетании «образовательный стандарт» нет ничего плохого, он вовсе не подразумевает унификацию уроков, не направлен против индивидуальности учителя, не противоречит его новаторским устремлениям и т.д. Речь идёт о том литературном материале, который должен знать человек, оканчивающий школу, чтобы ощущать себя включённым в национальный культурный контекст прошлых столетий и ориентироваться в гуманитарном пространстве настоящего. Иными словами, выбор имён, определение писательских репутаций, отбор произведений не отдаётся целиком на волю учителя или автора учебника – стандарт может варьироваться лишь в пределах тридцати процентов. Именно по этой причине не вполне правомерны претензии А. Яковлева («ЛГ», ‹ 3–4) к пособию по современной литературе под редакцией Б. Ланина: почему указан писатель Х, но нет драматурга Y? Вероятно, по той причине, что профессор Ланин, возглавляющий отдел литературы Академии образования России, соотносил своё издание с Федеральным компонентом Государственного стандарта общего образования. Эти стандарты, в общем, отражают реальную картину литературного процесса двух последних столетий, хотя и к ним могут быть вопросы и уточнения. Разрабатывается новая редакция (второе поколение) стандартов по литературе. Они должны быть приняты к 2010 году.
Вообще, думается, вести разговор об учебнике литературы, плохом или разном, нельзя с точки зрения того, кто из современных писателей упомянут, а кто нет, кому отведены главы, кому не отведены, подсчитывать строчки с указанием того или иного имени, чем грешат авторы статей в «ЛГ» М. Лаврентьев и А. Яковлев, открывая дискуссию «В королевстве кривых учебников» («ЛГ», ‹ 3–4). В противном случае критерием такой критики будет личный вкус или групповые пристрастия журналистов – а до них, поверьте, в школе нет никакого дела – ни учителю, ни ученику. Напротив, я бы радовался разнообразию книг и не стал бы кликать городового, даже если в элективном курсе под редакцией Б. Ланина представлен В. Маканин, но нет А. Кима (в статье А. Яковлева список «ошибочно» представленных и «ошибочно» пропущенных имён намного шире). Литературе в школе грозит совсем другая опасность, и куда более серьёзная, чем спорный элективный курс или же энциклопедия. В конце концов все пишущие о русской литературе – и в учебниках, и в газетах – являются союзниками и единомышленниками в главном: они уверены в непреходящем её значении для всех нас. Уверены в том, что со школьной скамьи формируется человек и гражданин, формируется гуманитарным циклом предметов, и первый среди них – литература.

В современной школе подорван сам авторитет литературы как дисциплины. Его статус падает, литература постепенно переходит в разряд второстепенных предметов, как рисование или пение. И происходит это при прямом участии Минобрнауки и Рособрнадзора – тех государственных структур, от которых и зависит сегодняшнее состояние школы. Причин тому, как думается, несколько.
Одна из них – пресловутый ЕГЭ и, как следствие, отказ от сочинения как обязательной формы контроля. В этом году, к счастью, пришлось отказаться от обязательного ЕГЭ по литературе. Материалы были признаны некорректными: ну никак не укладывается русская классика в тесты и угадайки, адептами которых являются нынешние чиновники от образования.
Вторая проблема, прямо связанная с первой: катастрофическое падение уровня гуманитарного знания в школе. Это касается не только литературы, истории и других предметов гуманитарного цикла – эта касается навыков владения русским языком – чтения и способности адекватно выражать мысли, о чём, в частности, рассказал в интервью «Татьяна ропщет» («ЛГ», ‹ 5) руководитель центра эстетического воспитания А.И. Ушаков. Ситуация действительно катастрофическая: при чтении поэтического текста ученик старших классов спотыкается буквально на каждом звуке. А уж прочитать большой роман, скажем, «Войну и мир» или же «Отцы и дети», «Обломов» – да кто уж это осилит? Чтение, основа литературного знания, перестало быть престижным занятием в обществе, стало быть, и у младшего поколения.
Ситуация катастрофическая, и вывод напрашивается один: надо срочно, резко менять культурную и образовательную ситуацию, при которой классический литературный текст стал недоступен для понимания среднестатистического выпускника. Так подумает любой непредвзятый человек, столкнувшийся с подобной ситуацией. Любой, но не министерский чиновник! Не умеют читать? Не осиливают классику? Да и ладно! Пусть не читают! Кому они сейчас нужны, эти Базаровы, Раскольниковы, Болконские! Двух слов связать не могут? Сочинения сами не создадут? И ладно! Пусть школьники заполняют анкеты, отвечая на тесты ЕГЭ!
Не верите! А напрасно! Буквально так и заявил в своём письме весьма высокопоставленный чиновник, руководитель Рособрнадзора, неутомимый борец за Единый государственный экзамен В.А. Болотов. Он комментирует итоговое решение Форума словесников, состоявшегося 7–8 ноября прошедшего года в Москве, участники которого единогласно выступили против ЕГЭ по литературе, следующим образом: «Не могу не отметить некоторого лукавства со стороны словесников. Все проблемы с предметом, о которых говорят учителя, существуют и без всякого ЕГЭ. Чего тут скрывать? Гораздо больше проблем, чем форма экзамена, порождает современное «клиповое» мышление подростка, сформированное на компьютерных технологиях. …Ребёнок сегодня перестаёт читать тексты длиннее одной страницы. Он скачивает из Интернета сочинения и выдаёт их за собственную продукцию. …И неважно, будет у него ЕГЭ, сочинение или письменный развёрнутый ответ… – перед лицом свободного Интернета все эти различия теряют смысл.
Пора понять (и не только словесникам, но и учителям других предметов): наличие доступного Интернета кардинально изменило ситуацию в школах. Заставить ребёнка прочитать произведение в 500 страниц вряд ли реально…».
Здесь буквально каждая фраза требует опровержения.
Клиповое мышление – компьютерные технологии – скачивание сочинения из Интернета – чтение не больше одной странички. Так с этим необходимо бороться, если мы воспринимаем образование как государственное дело и хотим воспитать поколения граждан своей страны, а не роботов, обслуживающих интересы транснациональных монополий. Но у Болотова другая логика: раз уж всё равно не умеют писать, так давайте дадим им анкеты – пусть заполняют! Великой доблестью считается то, что в варианте ЕГЭ 2008 года нет разных вариантов ответов (четыре неправильных, один правильный). Теперь каждый ответ на вопрос предлагает самостоятельное написание слова, словосочетания, а то и развёрнутого до нескольких предложений анализа – прозаического фрагмента или стихотворения. Объёмом не больше той самой странички.
Так что лукавят здесь не словесники, а чиновники! Вместо борьбы с клиповым мышлением ЕГЭ его поощряет! На экзамене по русскому языку предлагается составить эссе из сферы общих знаний (впрочем, это может быть и анализ художественного фрагмента, главное, небольшого) на 150 слов. Вот вам и клиповое мышление, на которое, по сути дела, и толкает Единый госэкзамен сегодняшних выпускников. Какие уж тут учебники...
Дело, дескать, не в форме экзамена, заверяет нас чиновник. Литературе и русскому языку в эпоху компьютерных технологий нужно лучше учить, а уж как контролировать знание – дело десятое! Да нет, именно в форме! И учитель, особенно в старших классах, неизбежно преследует и прагматическую цель: подготовить своего ученика к экзамену! Здесь и возникает вопрос вопросов: к чему он будет готовить: заполнять анкеты, называемые контрольно-измерительными материалами, или же к сочинению как к форме речевой деятельности, опробованной столетиями в русской школе и обнаруживающей способности личности судить о литературе. В зависимости от ответа мы и будем думать, какой учебник нужен в школе: описывающий историю литературы как историю национальной мысли или же справочник по заполнению анкет. Таких, кстати, в любом магазине полно. И название яркое: «Готовимся к ЕГЭ»!
Ну что же, попробуем подготовиться. Вот как выглядит, к примеру, демонстрационный вариант ЕГЭ-2008. Предлагается отрывок из «Войны и мира» (капитан Тушин на поле Шенграбенского сражения). Роман-эпопея Льва Толстого таким образом предстаёт на выпускном испытании тоже в клипах. Выпускник должен прочитать отрывок и заполнить анкету, где есть такие, к примеру, вопросы:
«– Укажите фамилию одного из главных героев романа, по достоинству оценившего действия батареи Тушина и заступившегося за «маленького капитана» перед начальством;
– Выпишите из 3-го абзаца фрагмента слово, которым автор обозначает необычное состояние героя, его внутреннее видение и чувствование происходящего».
Второй текст, с которым работают выпускники, – «Послушайте!» В. Маяковского. А вот вопросы из анкеты:
«– Назовите тип композиции, характеризующийся финальным возвращением к исходной мысли, образу (см. дважды повторенное обращение лирического героя в приведённом стихотворении);
– Стихотворение заканчивается вопросом, обращённым к человеку и человечеству. Как называется тип вопроса, не требующий ответа и нередко являющийся скрытым утверждением?»
Что же? К ответу на такие вопросы и сводится школьное изучение литературы? И может ли оно подвигнуть к пониманию смысла классического произведения?
С другой стороны, может, и правда время такое? Плееры, телевизоры, чаты просто-напросто снимают необходимость традиционного образования, когда человек читал? Может быть, это всё уже в прошлом, а теперь у нас погоня за инновациями в образовании? В каждую школу Интернет – это дело! Мастерить сайты, в них закачивать рекламу – этому должна сейчас учить школа? А книги, библиотеки – да что за старомодные какие-то пристрастия, честное слово!
Вообще диву даёшься: как же заворожили всех нас инновации! Компьютеры и Интернет! Будто они и вправду открывают некие истины, о которых раньше и понятия не имели! Ничего подобного! Это всего лишь удобный, современный, технологичный способ распространения и получения информации. Нужно было пойти в библиотеку, чтобы получить статью, материал для реферата, а теперь не обязательно: зайди с домашнего компьютера на тот или иной сайт и получи. Но принципиально нового это ничего не даёт: Интернет не производит информацию, но лишь открывает к ней неограниченный доступ! Притом к любой информации и любой коммуникации. Равнодоступны сайты хранилища древних книг, библиотеки Серебряного века и порнография. Точно так же, как и в обычной библиотеке можно взять книги Распутина и журнал комиксов. Не новые технологии формируют клиповое мышление, а неумение ими пользоваться. И действительно, не столь уж велика разница, откуда читать текст – с монитора или же с книжной страницы. Надо только, чтобы школа учила читать. А для этого нельзя навязывать обществу ЕГЭ и сокращать количество часов на литературу в старших классах, как это планомерно практикуется ныне.
Литература формирует взгляд на мир, объединяет людей общим пониманием национальных и государственных ценностей, укореняет человека в культуре его отечества, делает из человеко-единиц граждан, способных чувствовать себя в ответе за судьбы своей семьи, детей, города, страны, государства. И это не высокие слова, не лозунги «лукавящего словесника», как выразился бы Болотов. Дело в том, что литература формирует на уровне воспитания общую для людей той или иной нации манеру чувствовать и думать. Именно она создаёт ощущение причастности не только к современности, но и к деяниям прошлых поколений и ответственности перед будущими.

В конце прошлого года появились разговоры о том, что, может быть, 2008 год будет последним, когда школьники смогут выбрать ЕГЭ по литературе. Неужели чиновники услышали многочисленные протесты профессиональной общественности, связанной со школьным и вузовским преподаванием? Хорошо бы дождаться окончательного решения этого вопроса – и тогда станет ясно, какие книги нужны в школе: учебники по русской литературе или же справочники, прививающие навыки заполнения анкет, где есть даже и развёрнутые варианты ответов слов эдак на сто пятьдесят, не больше.