Шестое танго Андрея Макаревича

Все потому, что оркестровые работы Макаревича намеренно буржуазны по духу, нацелены на изысканную богатую аудиторию и тем самым страшно далеки от демократичного русского рока и его адептов. Смириться с этим фактом непросто.

Салонный джаз

Альбом "Штандер. Андрей Макаревич и Оркестр креольского танго" записан на студии Abbey Road в Лондоне с привлечением духовой секции Нила Сидвелла и струнной секции Лондонского симфонического оркестра, а также саксофониста Алана Барнса и виброфониста Фрэнка Рикотти.

Получилась превосходно записанная, но несколько скучноватая работа в духе салонного джаза. Не обладая джазовым вокалом, Макаревич берет задушевностью пения и неспешной назидательностью текстов. Так поют в лондонских джазовых клубах престарелые рокеры.

В своих песнях Макаревич то и дело разговаривает сам с собой: то восторгается энергией молодости, то сетует на одиночество старости. Например, в балладе "Ангел № 2" он, словно отвечая на свой же "Костер" 1979 года, печалится: "Вот и есть огонь, а некого согреть".

Сразу две песни посвящены друзьям – Артуру Пилявину ("Было не с нами") и Василию Аксенову ("Разговор на фоне бесконечной ночи"), и обе насыщены траурными фортепианными аккордами и совсем уж безысходными интонациями, ранее совсем не свойственными жизнелюбу Макаревичу.

Штучный продукт

Иногда кажется, что альбом вот-вот рассыплется на разношерстные осколки – настолько ершисто выглядит смена джазового свинга на дворовый шансон, а затем на оркестровую голливудскую киномузыку.

В наших пенатах такой штучный продукт почти не производят, так что странным было бы услышать недовольство от музыкального обозревателя, а вот слушателю придется нелегко. "Я не имею амбиций сделать человечество умнее, хотя глупеет оно катастрофически", – говорит в таких случаях ироничный Макаревич.

Можно поставить вопрос еще острее. Расстояние между замыслом и воплощением волею судеб у лидера "Машины времени" стало короче некуда. Вот и в Abbey Road записывается второй раз.

У каждого свой Макаревич

В 1979 году ему было 25. И вряд ли он думал бы в свои 25 точно так же, как сейчас в свои 53. А "Костер" и "Поворот" слушают и поют до сих пор и сверяют по ним "своего личного Макаревича".

Название "Штандер" отлично характеризует замысел альбома. Это игра, в которую активно играли дети после войны вплоть до 70-х годов: подбрасывается мячик и называется имя, все бросаются врассыпную, и надо успеть подобрать мяч и снова подкинуть. Не успел – "салишь" ближайшего, и уже он подбрасывает мяч.

Так вот, песни подбросили в шоу-биз, а ловить их будет только тот, кто захочет. Захотят, скорее всего, немногие. Но для аксакала Макаревича это не беда. Он-то удовольствие получил. И "салит" теперь других.

Конечно, тянет написать, что Макаревич уже не тот. Что песни многословны, а смысла на донышке. Что много брюзжания и мало рок-н-ролла (джаза тоже немного). Что шансон – это как минимум несвежо. Только нет сомнений, что и сам Макаревич с Матецким все это прекрасно знают. Им так нравится. Против такого лома нет приема.